Четыре года депутатства в тогдашнем парламенте дали Василию большой образовательный опыт, его позицию сторонний наблюдатель мог бы назвать центристской, потому что Емченко не из осторожности, а только руководствуясь здравым смыслом технократа, а не гуманитария, не заострял политические страсти. Выступая с депутатской трибуны, обращал внимание на вещи более существенные: экономическое здоровье страны, необходимость модернизации всего разнообразного хозяйства, улучшения исполнительской дисциплины на всех уровнях управления. Он никогда не был членом некогда единой и единственно мудрой партии, поэтому его не освистывали, когда он предупредил, что непродуманная, ковбойская капитализация, приватизация — угроза для экономики, построенной на других принципах, и требовал надежных механизмов, маяков контроля в море свободного рынка. Коммунисты ему аплодировали, и зря, потому что и железные тиски плана Емченко считал неэффективными, и предметно доказывал это под аплодисменты ожесточенных оппонентов, сторонников импотентной и поэтому воинственной общественной утопии.
Когда срок депутатства истек, молодому энергичному человеку показалась заманчивым предложение о работе в Кабмине, но он не стал баллотироваться во второй раз, а пошел на определенный участок работы — в управление энергетикой. В это время Емченко к своему кандидатскому диплому добавил еще документ об окончании управленческой академии, сделал этот шаг без подсказки, словно предчувствовал, что это будет не лишним.
Статный, высокий, хорош внешне, атлет с густой каштановой шевелюрой на фоне кабминовских кадров, в основном низкорослых, через одного лысых или лысоватых, с плохо скрытыми брюшками, однако находчивых, вышколенных, железноглазых, выглядел преподавателем физкультуры в учебном заведении для лиц с физическими недостатками и это было причиной лишнего и недоброжелательного любопытства коллег не только к его деятельности в отделе, но и к биографии «красавчика», его семейным делам, в общем — к частной жизни. Когда попытки найти какой-либо изъян в биографии или поймать Емченко на чем-то таком, что могло бы служить компроматом, ничего не дали, а благосклонность начальства к специалисту стала очевидной, коллеги начали набиваться к Василию Егоровичу в друзья, но особого успеха это не имело. Так же ничем не кончались попытки втянуть Емченко в разговоры с политическим привкусом или в споры вокруг деятельности того или иного министра и уровня его компетентности. Нет, Василий Егорович не играл в грибоедовского Молчалина — просто несколькими фразами давал понять, что не относится к тем, кто, на манер обласканной челяди, все равно норовит замарать своего господина. Делал он это так искусно, что лишь впоследствии коллеги начинали понимать, что камни, брошенные Емченко как будто наугад, падают на их город.
В администрацию первого лица Емченко был приглашен в повелительном наклонении: президент не видит другого человека на предлагаемом месте, а это доверие и честь, что перевешивает любые личные интересы, отнестись к предложению с сомнением или с какой-то настороженностью означает почти предательство национальных интересов. О национальных интересах Василий Егорович по самое никуда наслушался еще в парламенте и знал, что эту карту вытаскивают из рукава нечистые на руку игроки, какой бы масти они ни были — красной, желто-голубой, бело-голубой, и только добившись своего результата, сразу забывают о патриотической риторике, которой только что терзали уши украинцев.
Новая работа поначалу забирала все спрессованное время, причем не сама она — здесь Емченко был как рыба в воде, — а изучение сложной диспозиции и взаимоотношений между составляющими президентского аппарата. К тому времени он знал, как опытный священник Священное писание, что успех на новом месте гарантирован не профессионально сделанным, а знанием, кому, какие, насколько результаты его деятельности будут полезными, а кому — наоборот.
Емченко остался среди немногих специалистов среднего звена, которые не лишились своих мест после смены хозяина главного кресла. Более того — новое первое лицо повысило ценного работника, дало ему больше полномочий и иногда проявляло признаки доверия. При таких обстоятельствах назначение Емченко на место человека, который был ярым оппонентом нового президента и размахивал над областью флагами других цветов, могло быть прогнозируемым: областные администрации, прежде всего люди, их возглавлявшие, проходили беспощадную процедуру люстрации, оппоненты шли в отставку, назначались новые люди. От них ожидали успехов в хозяйствовании, укрепления кадрового корпуса и — самое главное — безоговорочной преданности.
