– Эспадон, – продолжал Эрик, – это просто приблизительный перевод имени того индейского вождя, которому земля принадлежала раньше. Очевидно, первые Мак–Ларены действительно смешали кровь с индейцами, но кровь белых все же доминировала, потому что в восемнадцатом веке были не очень–то терпимы к таким вещам, и для полноправных собственников этой земли индейская кровь не просто была неприемлема – Мак–Ларенам и Эспадонам надлежало абсолютно забыть о ней.
И все–таки, если первый Мак–Ларен или его потомки явно не лучшим образом относились к индейцам, то почему же одна из ветвей рода продолжала носить имя индейского происхождения? Как же – ведь его дед говорил об этом – Эспадонов звали на английском? Блэйд? Это значит «клинок» Разве у индейцев были какие–то клинки – или ножи – до прихода белых? Кремневые ножи, может быть? Или имя как–то связано с переносным значением слова? Например, стрелка травы. Или копье. Я решила про себя непременно посмотреть значение слова espadon во французском словаре, когда вернусь в дом.
– Я никогда не слышала, чтобы индейцы здесь строили из камня. Вы уверены, что это не колониальная постройка?
– Разумеется, не уверен, – несколько раздраженно ответил Эрик. – Я не претендую на звание историка. Но в Южной Америке индейцы умели строить из камня. Я не вижу причин, почему это невозможно в Северной.
Я подавила улыбку, спросив себя, сознает ли он, как сильно его рассуждения напоминают построения его деда.
– Мне кажется, что в Южной Америке индейцы создавали только пирамидальные формы. У них, по–моему, даже не было понятия круга и ничего такого. Они же даже колеса не знали.
– Ну и что, наши индейцы оказались умнее – только и всего! – отрезал Эрик.
И мы рассмеялись.
– Мне всегда эти истории о викингах, приплывавших сюда будто бы еще до Колумба, казались ужасно нелепыми, – сказала я. – В конце концов, они могли бы оставить какие–то следы – настоящие, я имею в виду, а не эти «может быть». Это было не так уж и давно – в историческом масштабе, я хочу сказать. Остатки индейских культур, которые находят, гораздо древнее. Похоже, тот, кто выступает с подобными гипотезами, имеет единственную цель – поднять шум вокруг своего имени. Некоторые заходят еще дальше. Например, кто–то заявил, что индейцы на самом деле – десять пропавших колен Израиля.
– Этого я никогда не слышал, – Эрик явно оценил эту идею по достоинству. – И я надеюсь, что дедушка не услышит ее никогда. Если придется окончательно расстаться с мечтой о викингах, то он запросто может решить, что это остатки храма царя Соломона.
Я сделала попытку получше рассмотреть комнату, но она была так загромождена всяким хламом, что я постоянно на что–то натыкалась.
– Я рисую наверху, – объяснил Эрик. – Крыша почти полностью обвалилась, так что у меня там и небо, и солнце, и все прочие удовольствия.
Избегая его взгляда, я сказала:
– Кажется, сокровища должны быть зарыты где–то в этом самом месте.
Он ничего не ответил. Было ясно, что он не расскажет об этом ничего, если его не попросить. И я попросила:
– Расскажите. Сокровища – они, правда, существуют? Или – существовали когда–то?
Он уселся на какой–то чемодан и задумался.
– Сказать вам правду, я даже не знаю. В детстве я над этим только смеялся. Я был уверен, что никаких сокровищ нет. Это была просто сказка – такое, знаете, исключительно семейное предание. Это тоже ведь своего рода сокровище – для ребенка, по крайней мере. – Он нахмурил брови. – А теперь… В общем, я не уверен. Мне было… я тогда кончал школу, когда дедушка начал вести эти таинственные разговоры: что, мол, все мы ошибались насчет этих сокровищ, что, если бы он захотел, он мог бы кое–что рассказать нам… в общем, подобная чепуха. Мама говорила, что просто не надо обращать на это внимания: старики не всегда отличают правду от своих вымыслов. А отец… он пытался говорить то же самое, но я видел, что сам он не был твердо уверен, что это только вымысел. И с нами всеми здесь происходит, по–моему, то же самое.
– А ваш дед говорил что–нибудь о том, что представляют из себя эти сокровища?
Эрик покачал головой.
