— А почему сюда нагрянули журналисты? — спросил Щелкунчик. Он вдруг подумал, что такое пристальное внимание публики к Владилену Серафимовичу Барсукову может сильно затруднить задачу киллера…
— Потому что Барсуков не такой человек, чтобы сдаваться без боя, — ответил инженер. — Он сказал, что ноги этого банка здесь не будет… Барсуков поклялся, что добьется суда и пересмотра решения аукциона. Он твердо решил не пускать никого в свою вотчину.
— Так банк еще не распоряжается здесь ничем? — уточнил Щелкунчик. — Барсуков все еще в силе тут?
— Банк давно бы рад вступить в права собственности, но не вышвыривать же Барсукова из кабинета силой… Это нецивилизованно, — усмехнулся Марк Львович. — Поэтому все ждут решения Верховного суда… Банк уверен, что выиграет свое дело, а генеральный директор уверен в своих правах. Так что сейчас тут все замерло в ожидании. А журналисты мечутся в поисках интересных фактов.
Тут Марк Львович усмехнулся и спросил Щелкунчика:
— А вы-то по какому делу сюда прибыли? Если не секрет, конечно…
И тут Щелкунчик допустил ошибку, которую он потом запомнил надолго и не мог себе простить такого ребячества. Он пожал плечами равнодушно и изложил заготовленную версию про закупку металла для перепродажи. Ошибка заключалась в том, что он не учел предыдущего разговора.
Марк Львович прищурился, причем один его глаз зажмурился совсем, а второй, напротив, вылупился на собеседника. А из горла послышался какой-то свист…
— И-и-и, — пропел он скептически. — И после того, как мы с вами поговорили, вы утверждаете, что вы бизнесмен? Ха-ха-ха…
— Просто я не разбираюсь в высокой экономике, — попытался оправдаться Щелкунчик. Но это было безнадежное дело.
— Перестаньте сказать, — отмахнулся инженер. — Чтобы быть бизнесменом, надо иметь еврейский копф… А у вас этого совсем нет, уж не обижайтесь.
— Еврейский — что? — не понял Щелкунчик, который был слаб в семито-идишском наречии…
— Копф, — постучал инженер себя пальцем по высокому лысеющему лбу. — Голову надо иметь такую, чтобы заниматься бизнесом… Уж не обманывайте меня насчет этого, поищите дураков в другом месте.
Разговор закончился бесславно, Щелкунчик это понимал. Зато сейчас он был благодарен собеседнику за то, что тот преподал ему урок. Что ж, теперь Щелкунчик будет вести себя осторожнее.
— Нет, вы, наверное, все-таки журналист, — закончил инженер. — Только прикидываетесь, причем неудачно. Но берегитесь, тут теперь не любят журналистов.
— Почему? — Щелкунчик с досады на свою оплошность даже выпил лишнюю стопку, не закусив.
— Раньше тут любили журналистов, — философски, со свойственной ему, как видно, эпичностью, ответил Марк Львович. — Я раньше тут часто бывал в командировках, я знаю… Дело в том, что раньше все журналисты, приезжавшие сюда, славили комбинат, маяк пятилетки, флагман и все такое прочее. Их обязанностью было прославлять на всю страну славный трудовой коллектив и лично его руководителя… А сейчас другие времена пошли. И рыть-то много можно, кто знает, что за материал пойдет в газеты… Теперь руководство комбината борется с журналистами. Любыми средствами, имейте в виду.
— А почему? — опять не понял Щелкунчик, но, видно, инженер был «битым» человеком и его опыт подсказывал ему, что не стоит дальше откровенничать с этим непонятным типом, кем бы он ни был…
— Почему — это вам самому предстоит узнать, — сказал он спокойно, усмехаясь. — Я вам уже достаточно наговорил, так что, если вы журналист, хоть и прикидываетесь бизнесменом, дальше вам предстоит все узнать самому. Кстати, мне уже пора на боковую. Окончен день забот…
Марк Львович расплатился с подскочившей официанткой и попрощался с Щелкунчиком.
Глядя вслед удаляющемуся шаркающей походкой инженеру, Щелкунчик подумал о том, что в конце концов все это его очень мало касается. Его ли это дело — то, о чем он только что услышал? Его дело заключается совсем в другом. Подумаешь, борются тут с журналистами… А с киллерами тут тоже борются?
В зале ресторана уже давно грохотала музыка, народу стало довольно много. Вероятно, проживающие в гостинице составляли тут меньшинство, а основной частью публики были местные компании, которые «оттягивались» в этом, судя по всему, единственном приличном месте Синегорья.
