— Нет, — ответил он. — Не уверен. Я ни в чем не уверен. Как я могу быть в чем-то уверен? Она даже слова мне не говорит. Уже две недели, как она не говорит. Волосы обстригла, ведет себя, будто она рабыня. Тронуть себя не дает. Сказала, что она мне больше не жена! Чего она добивается? Чего? Может, она и правда больше меня не любит? Мне иногда кажется, что она меня просто ненавидит. Почему она так поступает, а, отец? Ну, почему?
— Я не знаю, сынок. Откуда же мне знать? Я ведь не…
В дверь постучали.
— Кто там? — крикнул Бран.
— Можно? — ответил женский голос.
— Да, — Бран привстал. — Кто это? Раннвейг, ты?
Дверь скрипнула, и в кузницу протиснулась Коза.
— Не помешала? — она улыбнулась. Бран нахмурился.
— Ты чего? — спросил он. — Чего ты тут делаешь?
— За тобой пришла, — она погладила рыжую косу.
— За мной? — не понял Бран — и вдруг вскочил:
— Случилось что? Что-нибудь с Уллой?!
— Ох, да чего ты так всполохнулся, миленький? — ответила Коза. — Хозяечка у Сигурда в дому, приходи и ты туда.
— Это… это она меня зовет? Она?
— Приходи, — отозвалась рабыня. — Идем, я тя провожу.
— Ладно, — Бран пошел к двери.
— Бран! — окликнул Дэвайн. Тот обернулся.
— Лицо закрой, — сказал ему отец. — Не забывай.
— Хорошо, — Бран взялся за дверную ручку. Помедлил.
— Отец, ты… — выговорил он. — Ты не ходи за мной, ладно? Может, мы наконец сумеем поговорить, если она… Хорошо, отец? Пожалуйста.
— Да, сынок, я понимаю. Иди. Я не стану вам мешать.
Бран шагнул наружу.
— Закрой лицо! — крикнул Дэвайн.
Коза ждала Брана на тропинке.
— Идем, — промолвила она. — Скорее!
Она побежала вперед, скользя и спотыкаясь. Бран нагнал ее, схватил за руку.
— Ты… ты чего? Куда ты?
Коза обернулась.
— Ох, миленький, — задыхаясь, ответила рабыня. — Пойди ты к ней, за ради всего святого, останови ее.
— Что случилось, толком можешь объяснить?
Коза утерла слезы:
— Беда большая у нас. Ох, беда, ох, горюшко! Она их опоила чем-то… Отравила! И тебя тоже велела отравить, штоб, значит, и тебе тоже вместе с ними… Квас послала тебе, да я кувшин по дороге выбросила! Ох, боги, што ж это? Ополоумела она, как есть ополоумела! Там они, там все лежат, мертвые, в дому, а она… — Коза закрыла ладонями лицо.
Бран застыл, ошеломленный, будто спутница говорила на незнакомом языке: слышал слова, но не понимал их смысла.
— Скорее! — вскрикнула Коза, схватив его за плащ. — Скорее, миленький!
Бран сорвался с места и помчался по пустырю. Свернув на двор Сигурда, влетел в один из домов. Там было пусто, темно и тихо. Ни души. Бран выскочил наружу, бросился ко второму дому. То же самое. Сердце колотилось, разбиваясь о ребра. Взбежав на третье крыльцо, Бран рванул дверную ручку.
Лампы оказались зажжены, стояла мертвая тишина. Бран медленно вошел.
Они все были там. Уйма народу. Лежали на полу, на лавках, головами на столе. Глаза у некоторых остались приоткрыты, руки безжизненно повисли. Перед ними стояли кувшины и кружки, пролитая брага впиталась в дерево стола.
Бран сделал шаг, другой. Остановился. Заметил у очага движение. Тонкая фигурка возникла из темноты.
Улла.
Она не видела его. Поставив кувшин, склонилась к Сигурду и осторожно поправила ему голову, лежащую на столе. Заглянула в лицо, поцеловала и сказала, улыбаясь:
— Спи, дядечка. Я тебя очень-очень люблю. Ты отдохни. Отдохни.
Она отступила в сторону, широко раскрытые глаза скользнули по лежащим. Улла, казалось, гладила их взглядом. Она медленно пошла вдоль стола. Поравнявшись с Раннвейг, обняла девочку за плечи и щекой прижалась к волосам.
— Отдыхайте, милые мои, — услышал Бран. — Все будет хорошо, все уже кончилось, обещаю. Все-все кончилось. Больше ничего плохого с вами не случится, не бойтесь. Я теперь пойду… а вы отдохните.
— Улла, — выговорил Бран.
Она дернулась, отшатнулась, будто от ожога. Бран подошел к столу, и Улла отступила. Ее грудь быстро вздымалась.
— Похоже, ты меня не ждала, — сказал Бран. — Ты думала, что я уже, как они… Да?
Она молча отодвинулась, цепляясь за спинки кресел. Огромные глаза казались черными.
— Так, а? — Бран сдернул плащ и, скомкав, швырнул на пол. Улла вздрогнула. Ее трясло, на лице был ужас.
