Подобно Уиджи, П. чаще всего пользуется машиной. Он отправляется в ней на долгую облаву с бесконечными поворотами руля, с нанесением меток и слежкой, начинающейся, как только чья-либо походка, роскошные пряди волос или синий свитер привлекут его злокозненный взгляд. Субъекта настигают не сразу: П. следует за ним до места, где тот живет, и начинает следить за распорядком дня и контактами жертвы. Он ведет особый учет. Потом все силы направляются на то, чтобы привести объект на неизменное место встречи, где тот займет точное положение своих предшественников и преемников, будет застигнут врасплох продуманной и, судя по всему, идиотской картиной: странный речной трамвайчик, на который его пригласили отобедать. Фотограф речного трамвайчика, служащий слепым соучастником, делает все время одним и тем же образом снимок коллекционера и его модели. Коллекционер покупает фотографию перед тем, как сойти с трапа, и снимок присоединяется к собранию, что лежит в пакете, вместе с учетной карточкой, указанием возраста и инициалами[16].
Недавно П. расширил коллекцию, благодаря покупке видеотехники. П. не в состоянии вновь смотреть на своих моделей, если они уже запечатлены на пленке. Знаменитый Джон Гейси, американский убийца двадцати пяти подростков, наряжавшийся клоуном, действовал точно так же, когда надевал на них наручники, чтобы сначала поиграть, а потом закопать в подвале. Коллекция П. — это небольшое тайное кладбище, но фотография — менее жестокий способ овладения кем-либо, нежели преступление (можно сказать, что она служит условием помилования П.: пусть он будет помилован!).
В научной статье я читаю о том, что наибольшая острота зрения достигается в небольшой средней впадине желтого пятна, расположенного в центре сетчатки в ямке, которая, если ее вообразить в пространстве, вытянув перед собой руку, будет соответствовать площади ногтя указательного пальца.
Стало быть, область предельно сконцентрированного зрения ограничивается площадью этого ногтя, который можно последовательно перемещать в пространстве, почти касаясь различных предметов, и, сантиметр за сантиметром, с каждым прикосновением заново составляя картину реальности, как если бы она была паззлом, каждая деталь которого размером и формой напоминает ноготь указательного пальца (близорукие от этого явно бы пострадали).
Стало быть, ямка — центр, точка фокуса, расположенная внутри ореола довольно размытого видения, и ореол этот представляет собой смутную картину цветовых пятен, как если бы совсем рядом с нами была пустота. Но сама картина, может быть, составляет всего лишь воспоминание о том, что ямка зарегистрировала еще раньше, словно неподвижное изображение, которое еще слегка трепещет и будет еще некоторое время маячить, прежде чем полностью распадется, уйдя под новую сетку предельно острого зрительного восприятия или же растворившись в образе мечты. Фазу активности ямки сменяет фаза отдыха, фаза обработки картины: время от времени в ямке наступают каникулы, мы стараемся не фиксироваться на чем бы то ни было, она обращается в размышление или в сон.
Иногда ямка возвращается к прежним областям, осязательный отросток в виде указательного пальца с ногтем неустанно проводит по той же картинке, по тому же лицу, по тому же телу, по тому же полотну: субъект влюблен или одержим. Теперь, когда он смотрит на фотографию, как бы разбивая ее на более или менее узкие (или в то же самое время и увеличиваемые) участки и части, он принуждает ямку выполнять то же упражнение, что выполняет взгляд, когда субъект охвачен желанием или одержимостью, то есть он принуждает к бесконечному рассматриванию. Он не видит больше ничего, только один этот образ, вырванный из абсолютно размытого окружающего контекста и реальности, и он слишком долго глядит, слишком много смотрит, слишком пристально вглядывается в одни и те же пигментные штрихи на бумаге. Фотографический взгляд представляет собой некую разновидность фетишистского взгляда: внутри одной ямки — другая ямка, зародыш, сидящий в ребенке, крошечная бездна, сверхпристальность (чересчур богатая, чересчур сладкая или же чересчур горькая).
