— Славик, я понимаю, привидеться может, что угодно. Наверное, здесь местность такая или воздух. А, может, кто-то подшучивает над нами? Узнаю, кто, ноги повыдергиваю. Но про Маринку забудь.
— Влад, как произошла авария?
— По-глупому. Виноват, конечно, я. От этого никуда не денешься. Дорога была мокрая, скользкая, разогнался, на повороте притормозил чуть резче, чем нужно. Машина пошла юзом и — в кювет. Марина не пристегнулась. В результате — повреждение позвоночника.
Все это Влад выпалил быстро, скороговоркой, на грани срыва. Он спешил отделаться от неприятной темы, и я понял, что настаивать не следует.
— Что там с бумагами, разобрался?
— Фигня! Ничего интересного. Только и того, что узнал, куда мои бабки девались.
— Много украли?
— Вроде бы, нет, — Влад сам был удивлен такому открытию. — Как будто все сходится. Вроде и придраться не к чему. Есть, правда, нюансы, но, где их не бывает.
— Послушай, Влад, — решил вернуться к наболевшему. — Может, нужно покопаться в склепе? Все ниточки ведут туда.
Мое предложение энтузиазма не вызвало.
— Представляешь, какой хай теща поднимет? Осквернение могил предков, надругательство над памятью…
— Но ведь нужно что-то делать?
— А нужно ли?
Озадачив меня, Влад демонстративно скрылся в ванной.
* * *
В баре, как обычно, царил полумрак. Я соорудил бутерброд, достал сок из холодильника. Уединился за угловым столиком, в который раз пережевывая в уме увиденное и услышанное.
По поводу Марины, Влад меня не убедил, скорее, наоборот.
Его упорное отрицание, казалось бы, очевидного, объяснялось тупым упрямством и нежеланием признать, что долгое время из него делали дурака. Беда лишь в том, что я сам не был уверен в своих подозрениях.
Открылась дверь, и сразу стало многолюдно.
— Скучаешь? — Тома провела ладонью по моей макушке, в голосе девушки мне послышалась грусть.
Наталка, плюхнулась на диванчик напротив, потянулась к шкафу, выудила бутылку и стаканы.
— Девочки, я пить не буду.
Невзирая на возражения, Наталка разлила по стаканам жидкость желтовато-зеленого цвета.
— В честь чего праздник?
— Какой там праздник? Семеновну поминаем, — сказала Тома.
— Хорошая была старушка, безобидная. Божий одуванчик, — молвила Наталка.
— И моя родственница.
Наталка не обратила внимания на слова подруги, а я приложил максимум усилий, чтобы удивление, тем более, заинтересованность не выплыли наружу.
— Царство ей небесное!
Поднял стакан, посмотрел на Тому. Мне нужно было развязать ей язык, но так, чтобы это выглядело естественно и не бросалось в глаза.
Тома вполне могла быть ключевой фигурой в запутанной истории. Фотография в доме старушки, красноречиво свидетельствующая о родстве Семеновны с прежними обитателями поместья. Да и документы пропали именно из комнаты девушки. И, наверное, не зря она так обхаживала покойного Иннокентия Вениаминовича? Последнее предположение показалось притянутым за уши, и я на время выбросил его из головы.
Тома с Наталкой подняли стаканы. Мы отпили понемножку за упокой души старушки. Возникшая пауза затянулась, тема не из тех, которые способствуют красноречию.
Нарушил молчание дребезжащий звук. Наталка достала из кармана вибрирующий телефон, посмотрела на дисплей, лицо ее стал серьезным, сосредоточенным. Ничего не сказав, она поднялась и поспешно покинула бар. Разговор, по-видимому, не для посторонних ушей. На миг кольнуло нечто, вроде ревности, но тут же прошло. Мало ли кто может звонить, да и какое мне дело? У нее своя жизнь, у меня своя.
— Славик, ты меня проводишь?
Тома сидела грустная и подавленная. Лицо ее показалось мне бледным, как у мертвеца. Но тут я утрирую. Виной всему тусклое освещение. От него все предметы казались неестественными, не такими, как на самом деле.
— Конечно, провожу.
Настроения утешать расстроенную девицу не было, но чего не сделаешь ради пользы дела. Иногда необходимо заставлять себя, действовать через силу и вопреки желанию.
Однако следующими словами Тома порадовала и разочаровала одновременно.
— Хочу сходить склепу, а одной мне страшно. Не люблю я таких мест. От них у меня мурашки по коже.
А я нафантазировал черт знает, что…
