Там же работает научным консультантом Наумов Анатолий Николаевич. Который совсем недавно жаждал нас консультировать и даже предлагал за это деньги.Странно.Зачем? Неужели Каретников его не устраивал?
Но ещё страннее было то,что по следам Наумова к нам явился его загадочный двойник.Это вообще ни в какие ворота не лезет...
Я было застучал ритмично ногою об пол,чтобы получше сосредоточиться на этой странности,но тут в голову мою пришло воспоминание о ночном телефонном разговоре.Вот ещё проблема...
Проблема заключалась не в трагедии при загадочных обстоятельствах.Проблема была в чём-то другом.Не зря он вспомнил об огне,подаренном людям Прометеем.
В большой науке существует принцип,проверенный веками: ни перед какими исследованиями нельзя останавливаться из нравственных соображений; ибо если истину,какая бы она ни была,не узнаешь ты - её непременно узнает кто-нибудь другой.Сатанинская ситуация.Она приводит к тому,что учёный нередко попадает в опасное пространство между молотом и наковальней: молотом нравственности и наковальней интересов истины.Откуда больней прилетит - неизвестно. Яркий тому пример - атомная бомба.Попробуй из такого пространства выбраться, если интересы истины и морали противоречат друг другу. И никакого очевидного и понятного для всех решения этой проблемы нет.Это одно из фундаментальных противоречий в науке.Впрочем,Галилей верил,что научная истина - божественна и не может быть вредной.Однако теперь,когда благодаря науке и технике экологические проблемы уже держат человечество за горло,вряд ли кто разделяет его мнение.
Владислав Евсеевич призывал меня не заниматься сверхсветовой скоростью: потому что это опасно; и это грозит тем,что мы выпустим из бутылки джинна.Какого джинна? Я не знал.
А если он ошибается?
Тогда нас обязательно обгонят,причём в скором времени.На что же решиться?
Ни на что не решившись,вечером я пошёл на работу с распухшей от разных мыслей головой.
* * *
В подвале вокруг стола сидели трое: Тарас,Павел и Таисия.Лица у всех были вытянуты.
- Ну? - спросил я хмуро. - Что случилось?
Все трое посмотрели на меня и не менее хмуро ответили,что не случилось ровным счётом ничего.Просто Таисия Ивановна рассказывает подробности чрезвычайного происшествия в НИИФРИСе.
Взрыв там произошёл в конце дня в угловом помещении цокольного этажа.Во время какого-то эксперимента взорвалась небольшая ёмкость со сжатым газом.Взорвалась неудачно - осколками убило начальника лаборатории,который работал в тот момент с новым прибором. Все горюют.Жалко начальника и прибор.
- Что говорят по этому поводу местные мудрецы? - поинтересовался я.
- Говорят,что ёмкость была перед тем исправной.Ещё говорят, что взрыв был какой-то необычный: полкорпуса этой ёмкости куда-то пропало.Даже среди осколков не нашли.Так не бывает,говорят.
- Всякое бывает, - не согласился Павел; возражать ему никто не стал.
- Тая,будь добра, - попросил я. - Припомни: называл кто-нибудь из мудрейших тот прибор по имени?
- Какой прибор?
- А с которым перед взрывом работали.
Таисия посмотрела на меня с интересом: зачем мне нужны такие детали?
- Я могу ошибиться, - произнесла она медленно, - но один... короче,один из мудрейших назвал его в расстройстве чувств рефрактором... или рефлектором.
- Ага, - согласился я. - Рефлектором Кассегрена.
- Почему вы так решили? - возмутился Харчев. - Мало ли на свете рефлекторов!
Я не ответил.Я покачал головой и набрал в грудь воздуху.
- За работу! - рявкнул я с мрачной торжественностью. - Может,слава первооткрывателей уже маячит за нашими спинами.А мы сидим в это время и прохлаждаемся.История нас осудит... А где этот бездельник Саваренский?
Никто не знал,где бездельник Саваренский.Прочие мои слова были тут же приняты,как руководство к действию.
Поковырявшись в служебных бумагах,я вскоре отодвинул их в сторону и пошёл к Харчеву.Вид у него был сосредоточенный.
- Что делать будем? - спросил я тихо.
- Работать, - отвечал он. - Вы же сами сказали... Вот,микровинт сюда сейчас засобачу.Авось,фокус можно будет двигать.
- Молодец, - похвалил я. - Я по поводу истории... Вдруг,в самом деле,осудит?
