В конце работы,разобравшись,наконец,с многоликой текучкой,я стал прикидывать,как следует повернуть в камере вертушку,чтобы ось её глядела прямо в окошко и в него же выходил не фантом,раскрученный магнитным полем,как вода в водовороте,а непосредственно инерционный луч.Но,утомлённый тяжёлой работой,запутался в сложностях конструкции и в начале ночи отправился домой.
* * *
Но вместо того,чтобы безмятежно проспать до утра,я стал мучиться разными мыслями.
Множество чудаков на свете мучается дурацкими вопросами: КАК устроен мир? и ПОЧЕМУ он так устроен? Нет,в самом деле,какая самонадеянность: если я знаю КАК,то мне подавай ещё и ПОЧЕМУ...
ПОЧЕМУ звезда с такого огромного расстояния воздействует на полупроводник? КАК она воздействует? Если вынуть транзистор из телескопа,то никакого воздействия не обнаружится.Значит,виноват во всём телескоп? Но на что он,собственно говоря,способен? Он способен всего лишь многократно увеличить РАЗМЕР изображения,но не силу улавливаемых лучей.Стоп! Где-то я уже это слышал.Ну как же! Об этом в купе скорого поезда говорил нам,случайным попутчикам,Каретников Иннокентий Николаевич.Впрочем,минуточку! Он же говорил не о телескопе,он говорил о конструкции,именуемой гиперболоидом Гарина.Значит,гиперболоид Гарина и рефлектор Кассегрена - одно и то же? Лишь место инерционного генератора занимает вращающаяся звезда.Замечательно! Значит,на рисунке от Яся непонятная деталь в фокусе большого вогнутого зеркала - малое зеркало.Как у Гарина.Эврика! В темноте я хищно улыбнулся.Завтра же начну искать что-нибудь подходящее.
И только после этого я заснул.
А утром позавтракал и отправился, конечно,в подвал.
* * *
И там в тишине,одиночестве и затхлой атмосфере,в голову мне пришли необыкновенно мудрые мысли о том,как без лишних хлопот перекантовать в нужное положение стальную болванку,чтобы она при вращении не слетела с резьбы. И я немедленно приступил к воплощению этих мыслей в жизнь.Мне везло в тот день: я успешно выполнил задачу,не сломав при этом ничего существенно важного в нашей бочке.И только взялся за монтаж в найденном куске широкой трубы тех деталей,которые сделали бы её похожей на небезызвестный гиперболоид Гарина,как в подвале появился Харчев.
- Чего вы запираться стали? - спросил он недовольно.
- Таково указание председателя.Что это ты так рано?
- ...припёрся? - закончил Харчев за меня вопрос. - Да вчера же я... охо-хо... не был здесь,одним словом.
И лицо его при этих словах слегка затуманилось.Но тут он узрел невиданную конструкцию,над которой я трудился в поте лица,и глаза его хищно раскрылись.
- Эт-то что такое?
- Рефлектор Кассегрена, - отвечал я,любовно перебирая в руках винтики и шпунтики,которыми собирался крепить к трубе заглушку с отверстием в центре. - Вот отсюда инерционный луч стрелять будет.
- В кого стрелять? - ужаснулся Харчев.
Чтобы избежать дальнейших вопросов,я сунул ему в руки журнал,который Саваренский оставил здесь до сегодняшнего вечера,и велел читать статью о воздействии звёзд на транзистор.
Он прочёл и,конечно,от избытка чувств выразился.Засим последовало продолжение,но уже в более мягкой форме:
- Они белены объелись.В Крыму её полно,я сам видел.Как можно разогнать что-то до сверхсветовой скорости? Масса ж не даст.А если и разгонишь каким-то чудом,от неё пар один останется.Как от метеорита,который в атмосфере летит.Летит,летит,хлоп - и нет его...
- При сверхсветовой она мнимой становится, - сообщил я.
- Масса?!
- Да.
Тарас помотал головой,но понятней ему от этого не стало.
- Это как?
Тут я и сказал искусительным тоном:
- Хочешь увидеть? Присоединяйся.Посмотрим вместе.
Харчев думал долго,играя желваками.Наконец,спросил:
- А звезда где?
- Звезда - далёко.Без телескопа не достать.Вместо неё закрутим эту вот болванку.И лучик отсюда...
- Лучик,хм... А председатель знает?
- А зачем ему знать? - удивился я.
- Правильно, - согласился Харчев. - Незачем.
И через минуту мы заработали в четыре руки.
Как-то вдруг преодолев субординацию и прочие условности,мы стали у стола бок о бок и мгновенно ушли из этого скверного мира,с головой прогрузившись в творческую работу.Мы яростно строгали,пилили и крутили.То по часовой стрелке,то против неё.Мы многозначительно хмыкали при этом или пели заунывные песни,наслаждаясь благородством наших научно-технических идей.Мы обменивались мнениями по поводу множества недостатков,мешавших нам работать.Наши мнения всегда совпадали.Иногда мы рассказывали друг другу всякие дурацкие истории и анекдоты и поощрительно смеялись при этом.Глаза наши горели,а лица были суровы,что было несомненным признаком напряжённой умственной работы.
