До девяти утра сколько просидели, столько и прослушали. А вспомнилось, от того, что еще два дня голова гудела так же, как сейчас.
* * *
Пока я размышлениям предавалась, бес и черт со мной в нагрузку успели от нападавших оторваться, стрелы над их ушами и моей пятой точкой уже не свистели, вокруг наступила тишь да гладь. Но, как говаривала моя прабабка — это тишина явное свидетельство перехода из грозового молчания в гробовое.
— Спешились, — молвил черт, и меня на ноги рядом поставил. Мы к этому моменту как раз до опушки добрались, где на полянке лошади мирно пасутся.
— Аккуратнее надо, — посетовала я. Стою, пошатываюсь, но руки его от себя в стороны отодвинула, — и не кантовать!
— И не буду, садись в седло.
— В седло, — для непонятливых продолжает, — сядь сверху, лошадь оседлай, займи седалище.
— Мое или твое занять? — смотрю на лошадь, бррр, кошмарная скотина. — Не сяду и не подойду. Я не для седловой жизни создана.
— Да-да, — смеется черт, — для скаковой на мне.
— Какая хорошая идея. — Чуть не облизнулась.
— Ты зубы не заговаривай, садись, давай!
— А если я хочу на своих двоих?
— У тебя своих лошадей нет и не было. — Бес говорит. — Ни одной и не двух.
— Слушай бес, иди ты в лес! Я о себе, то есть я своим ходом — пешком.
— Тогда может и в своей одежде. Легко!
— Вспомнила, что на мне здесь своего осталось, и за него испугалась. Вот не выдержу/ ведь и вряд ли сдержусь, и врежу. Да так, что мало не покажется.
— Знаешь, рогатик, а не пошел бы ты, касатик, после вашей пробежки грибочков по лесу искать.
— Что делать, — говорит красавец, — пойду, раз просишь.
Глазами синими сверкнул и ушел.
— Все, — вслух сообщаю, — хочу себе серьги под цвет его глаз! А еще парик черный из вот такой же гривы и… да, мужика такого хочу, и чтоб на руках с легкостью таскал.
— Что за оказия с этими жертвенницами, — бес руками всплеснул. — Все его раздеть хотят, так ты еще и разделать!
— А много их было? Жертвенниц?
— Ты седьмая.
— А живые остались?
— Наверное, остались. — Макушку почесал, прищурился. — Трудно сказать, черт их щелчком назад переправлял.
— Сразу в цинковый?
— Что «в цинковый»?
— Значит сразу. Что-то мне в кустики захотелось. Я пойду вон в те, — с травы поднялась, в сторону кустов указала. — Не подглядывай.
— Как не подглядывай, если за тобой приглядывать нужно? — он на меня посмотрел, сжалился. — Ладно, а ты далеко не уходи.
— Что? Чтоб ты подслушивал?
— И не подумаю. — Бес от меня отмахнулся.
— Это я и не подумаю рядом размещаться. И вообще, сильно приглядывать хочешь, до кустиков за ручку проведи.
— Иди, иди. Справляй нужды.
И пошла я к кустикам. Под первыми выбранными явно кто-то богу душу отдал, вторые цвели и пыльцой все вокруг покрыли, третьи были редкими, четвертые колючими, а за пятыми я и забыла, откуда пришла. Оглядываюсь, а рядом ни полянки, ни беса, уши заткнувшего, нет, и черт, блин, черт знает где.
— Ну, что за чертовщина! — топнула ногой в сердца. Поворачиваю, иду к кустам колючим, затем к редким, от них к пылящим, а рядом никого. И лес другой какой-то. Зову их тихо.
— Черт?! Бес?! — и тишина, — да чтоб им пусто было!
А из-за соседних кустов голоса слышатся — два, оба мужские и страшные по своей тональности: один скрипит, второй басит. Никак мордоворот душит тощего.
— С наживой сегодня не густо. Влетит от главаря за то, что девку упустили. — Сипящий произнес понуро.
— Сдалась она ему? Все девки как девки, а эта только и делает, что плюется. И плевать ей на запреты с высокой горки.
Разбойники! Мама родная, про какую-то сбежавшую говорят. О девице, что позарез нужна их главарю. Молодец девка, хвалю за находчивость! Опоила главаря якобы лечебным соком, а когда ему «Хорошо» от сока стало, вызвалась найти нужную траву озерную. Заманила стражей — сипящего и басящего к озеру и мерным брасом в камыши. Там-то не умеющие плавать разбойники и потеряли из виду голову ее рыжую.
Молодец рыжая. Голова! Вот только бы не стать ее заменой.
Я осторожно, кустов не задевая, в сторону шагнула и, как распоследняя неудачница, наступила прямиком на громко хрустящую ветку. Мужики в кустах замолчали. Вот же ж! Е-к-л-м-н! И здесь закон подлости работает, все как в жизни. Я еще шаг и опять на ветку, которая по жанру триллеров треском обозначила мое отступление.
