Смотрю на него внимательно, вдруг, гад прикалывается.
— На тридцать секунд можем тебя закинуть в мир, откуда ты родом. — Вздохнув, пояснил он. — А назад сама вернешься.
От новости такой я попыталась вскочить на свои негнущиеся.
— Взять можно только одну вещь. — Продолжил барон.
— Оттуда-сюда? — спросила затаив дыхание, он кивнул. — А наоборот, можно?
— И наоборот можно. — Улыбнувшись по-отечески, сообщил этот… не буду даже мысленно говорить, кто этот!
— Прекрасно, — выдохнула я, уже просчитывая, что могу взять. — И сколько раз Вы можете меня туда-братно воротить?
— Пятнадцать. — Сообщил стоящий рядом Герман.
— А завтра еще пятнадцать?
— Нет, Галя, всего пятнадцать. — Поправил вожак.
— Хорошо. — Я постаралась не расстроиться, мало того, что временной отрезок очень мал, так еще и количество посылов ограничено. — А предположим, я возьму аптечку и в нее закину все тюбики, что будет? Ну, то есть, если в одном мешке много вещей, тогда что?
— Мы не знаем. — Ухмыльнулся барон. — Раньше до церемонии никого не перекидывали.
Вот так дела! Значит, в общем, экспериментируем на паре-тройке первых посылов, а затем продуманно тяну сюда все, что нужно, и репеллент в том числе. За время шестичасовой пытки и эти кровососущие твари мне встретились. Теперь понятно, почему для ночлега ими выбрана хорошо продуваемая полянка. Здесь комариный жужжащий строй не мог противостоять порывам ветра.
— Хорошо, а на мне что должно быть? — я оправила свою одежду и закатала рукава. Детали нужно знать дотошно.
— Эээ, нет, — улыбнулся вожак, — ты в чем сюда прибыла?
— В шортах, а вообще это не ваше дело! — разыграла скромнягу, как Ленусик, отказавшаяся раздеваться при трех бабах и примерить вечерний наряд.
— Вот в них ты вернуться и должна.
— Что, я голая меж мирами прыгать буду?
— Так ты голой сюда? — Герман отстал от провизии, которую проверял на телеге и обернулся.
— В шортах. В маленьких. — Уточнила я. — Короче, гады одни раздетой почти сюда притащили.
— Ну, положим, не притащили, ты кулон сама одела. — Вожак разулся и лег на одеяло, в это время вся его команда уже растянулась на поляне. — Иначе перебросу не быть. А тебя к этому видать подтолкнули.
— Сорочка! Сорочка?! — засопела я, вспоминая странную жаркую ночь и громкий телевизор у Степаненко. — Бес! Черт! Дьявол! Попадитесь мне!
— Так чего делаем, Галя? — Герман с котелком под воду стоял в ожидании указа.
— А что из продуктов есть? — он перечислил, получил мои указания и отправился исполнять, подняв двух здоровяков-поварят с их мест. Посмотрев на них, вспомнила, что дома могу перехватить что-то съестное, а потом отреклась от этой идеи. Тратить одну отправку на еду глупо. А вот на специи — нет.
— Эй! — гаркнула я на засыпающего барона. — Короче, вам чтобы меня отправить, что нужно?
— Кулона твоего коснуться. — Сонно произнес он.
— То есть кабинку мне нужно сделать… А кулон должен быть на мне?
— На тебе.
— Порядок, — потерла я ладошки. — Значит, вам я не верю, делайте кабинку закрытую, кто полезет подглядывать — будет сожран в лесу комарами, так я еще гадюку подложу. Все ясно?
— Всем, — молвил вожак не столько, чтобы мне ответить, а чтобы других в известность поставить. А заодно и меня заткнуть.
— Эй, благородные! Я готовить не буду и подсказывать поварам также, если вы меня домой хотя бы пять раз не отправите. Ну же!
Не знаю я, почему они из дома не просят готовую еду присылать, а услышав о возможностях репеллента, дезодоранта, порошка стирального и шампуня обрадовались как малые дети, и на появившуюся у меня возможность шантажировать откликнулись с особым рвением.
Шалашик возвели, меня внутрь шалашика задвинули, дали время раздеться и не лезли подсмотреть. Первым в мир реальный меня Герман послать вызвался. И стою в единственном предмете одежды, в шалаше, закрывающем по самые плечи, выставив кулон для активации. Стою и думаю, что если получится вернуться домой, то первым делом шортики поменяю на закрытый комплект белья, а вторым — загружу в аптечку все что можно и нельзя, чтобы проверить. Если получится вернуться в кабинет, где меня откачивают или же уже оперируют, буду вспоминать о здешних мужиках с особой теплотой душевной. Только бы не вернуться в морг к патологоанатому, уже вспоровшему мне живот.
