- А как ее оформить на вынос? - спросил Каменский.
- А вот так. - Андрей, вытряхнув окурок, сунул пепельницу ко мне в карман. - Вопрос исчерпан. Ну, я пошел. - Он встал и кивнул мне головой. Встретимся у Ценципера, я туда зайду.
Мы остались вдвоем с Каменским. Он все посматривал на мой оттопырившийся карман.
- По-моему, она не годится. Ну, смотрите сами, дело ваше. - И, немного запинаясь, выговорил: - А я в-вот о чем хотел вас спросить. Вы бы написали мне расписку...
Я не сразу понял, о какой расписке идет речь. А когда понял, взял ручку и написал по всей форме, разборчивым почерком: "Получена деталь СК-2А от товарища Каменского. Товарищ Каменский предупредил меня, что деталь старая, ржавая, бракованная и, по его мнению, к употреблению непригодная. Если мой Мальчик умрет в связи с применением этой детали, то товарищ Каменский не имеет к этому отношения и не несет за это ответственности".
Я подписался и быстро вышел, не оборачиваясь. Черт с ним, с этим Каменским! Ведь больше я его не увижу.
Цех жил своей жизнью, мелькали розовые танцующие пальцы сборщиц, они поворачивали колесики, кормили механизм маслом, что-то подправляли пинцетом. Я замедлил шаг у дальнего конца стола - и вдруг услышал тихое биение. Сердце, собранное, отлаженное, впервые для пробы было пущено в ход, впервые забилось, ожило. И что-то было в этом удивительное, торжественное. Забилось сердце!
С этим последним светлым чувством я ушел из цеха сборки, проводившего меня белым мерцанием пола, в котором отражались черточки ламп дневного света.
Но когда я уже спускался по узкой винтовой лестнице и слышал дальний глухой шум станков (казалось, тачка, полная камней, едет, громыхая, по ухабам), меня окликнули. Шел скорым шагом запыхавшийся Каменский. Длинные пряди его ровных волос растрепались и падали на лицо.
Что ему надо? Хочет по-человечески проститься, пожать руку? Или извиниться за расписку? Неужели у молодых людоедов тоже бывают минуты просветления?
- Извините, - сказал Каменский, обеими ладонями приглаживая волосы назад, - но вы забыли поставить число. Я бы вас попросил... Ручка у меня с собой.
По тротуару плотным потоком шли люди в сторону станции метро. А я и не заметил за всеми этими хлопотами, что уже совсем стемнело, отчетливо светились желтые стрелы переходов и неоновые мелко дрожащие трубки вывесок. Город жил вечерней жизнью.
В здании заводоуправления гасли окна - то на одном этаже, то на другом. Кончился рабочий день. Но многие окна продолжали светиться - не каждый ведь может оторваться от чертежной доски по звонку.
Не без труда я разыскал нужную дверь. Ценципер, блестя лысиной, сидел в надежном кольце своих мраморных укреплений. Рядом стоял Андрей и, упрямо нагнув кудрявую голову, прижав к сильной груди кулаки, рассказывал о своей схватке с Каменским.
- Разве это человек? Это... это...
Горела настольная лампа, и за спиной Ценципера на светлой стене нахохлилась густо-черная тень с крючковатым клювом и венчиком торчащих перьев на голове - как будто большая птица оседлала спинку кресла.
Я сел на диван и почувствовал страшную слабость. Ну, больше, кажется, ни на что не годен, ничего не мог бы сделать, даже пальцем шевельнуть, даже слово сказать.
Хорошо, что все это осталось позади.
Теперь только довезти петлю домой... А что там, дома? Надо позвонить. Надо позвонить, ты слышишь? Встань, сделай над собой это усилие. Возьми трубку!
- Значит, достали. Предположим, - сказал Ценципер. - Покажите трофей. Он повертел деталь, потом откинулся на спинку кресла и полузакрыл глаза. Прекрасная вещь. Антикварная вещь. Какое бы ей найти применение? А вот такое. - Резким движением зашвырнул деталь в угол, за шкаф. - Вы идиоты или как? Это годится для рыбной ловли - отличное грузило. Или для старинной русской игры, называется: бабки. По буквам: Балда Авансирование - Балда вторично - Китай - Индокитай. Но чтобы ребенку... Она же бракованная, ваша петля, все размеры смещены, на торце ржавчина. Он подергал себя за серо-седые, торчащие вокруг лысины перья. - Сборка сердца - надо понимать! Первый класс точности... Микроны... Это не макароны, между прочим.
