— Признаю, это возможно. И в подтверждение своей истории он пишет о событиях в городе Мальорка и в гетто, которые, как я знаю, происходили этой зимой. Поэтому я думаю, что он был там. Потом пишет, что нашел работу, и когда заработает достаточно денег, чтобы вернуться сюда, он вернется. Надеется, это будет скоро.
— Я не удивлюсь, если это будет очень скоро, — неторопливо произнес Исаак.
— Вчера я послал за нотариусом, — сказал Мордехай. — Описал ему проблему и спросил его совета. Поручил ему управление этими деньгами, если со мной в ближайшее время что-то случится. Поразительно, Исаак, как эти события обостряют ум.
— Мордехай, вряд ли вы умрете от этой легкой болезни горла, — сказал Исаак, — но сожалею, что вы посылали за нотариусом. Надеюсь, вы примете все предосторожности в отношении еды и питья.
— Приму, — сказал Мордехай. — Однако не думаю, что нахожусь в опасности. Не собираюсь оставлять все свои деньги сеньору Луке.
Объяснив экономке, как ухаживать за его другом, Исаак вернулся домой к завтраку.
Как часто бывает весной, утро в Жироне выдалось солнечным, а во второй половине дня небо затянуло тучами. К вечеру пошел дождь; ко времени ужина он промочил землю и переполнил ручьи.
Колокол зазвонил у ворот Мордехая как раз в то время, когда дождь достиг наибольшей силы. Привратник открыл их, бранясь под нос, и увидел только мокрый плащ с капюшоном да прилипшие к бледному лицу пряди волос.
— У меня сверток для сеньора Мордехая от сеньора Луки, он извиняется, что не отправил его раньше.
Парень мягко улыбнулся привратнику, резко повернулся и побежал прятаться от дождя.
— Друг мой, я заглянул узнать, как вы себя чувствуете, — сказал Исаак. Дождь лил почти всю ночь, но теперь ярко светило солнце, и от булыжников мостовой под его лучами поднимался пар.
— Вчера произошла очень любопытная вещь, — сказал Мордехай, сидевший в постели, прислоняясь спиной к множеству подушек. — Вчера вечером, когда мой секретарь, экономка и слуги заканчивали ужин без раздражающего присутствия хозяина, явился посыльный со свертком от сеньора Луки, там было лекарство, которое, по мнению парня, я заказывал.
— Заказывали? — спросил Исаак. — Из любопытства, или у вас был другой мотив?
— Нет, Исаак, не заказывал. Горло у меня все еще побаливает, но ваша забота помогла, как и непрестанная забота экономки. Я чувствовал себя хорошо и отставил это лекарство.
— Да? — спросил Исаак. — Это все?
— Нет, не все. Вскоре после этого я заснул, очень крепко, и проснулся от звона колоколов. Ночью я почувствовал себя гораздо хуже.
— Так часто бывает, — сказал Исаак.
— Болела голова, болели руки и ноги, мне было жарко, я обливался потом, горло болело в сто раз сильнее. Я потянулся за водой, и тут вспомнил, что у меня есть это новое лекарство. Вспомнилось, что вы назвали лекарства сеньора Луки безвредными, хотя и сказали, что не дали бы их больной собаке.
— Мордехай, они не совсем безвредные. Сильные, могут быть опасными, но не преднамеренно ядовитые.
— Ну, в тот час я не думал о яде, и решил принять немного, посмотреть, не поможет ли мне это лекарство.
— И помогло?
— Слушайте дальше. В спальне не было кувшина с вином, и, не желая будить слуг, я решил принять его с водой, как вы описывали свои опыты с предыдущим лекарством. Подошел поближе к свече, налил полчашки воды и очень бережно капнул туда две капли, как было указано. Отпил маленький глоток жидкости и, по причине природной осторожности или, может, ваших ранних подозрений, не проглотил ее сразу, а задержал во рту. Исаак, друг мой, это было ужасное ощущение, и оно до сих пор не совсем прошло. Я выплюнул жидкость на ладонь и смыл ее.
— Что это было за ощущение?
— Эта жидкость жгла или щипала во рту так, что не могу описать, но потом я почувствовал жуткую онемелость — когда выплюнул ее и хорошо прополоскал рот свежей водой.
— А как чувствуете себя сейчас?
— Горло больше не болит, но во рту сохраняется странный вкус и ощущение, и я очень рад, что не выпил это лекарство. Потрясение от того, что я его едва не проглотил, видимо, излечило меня, как человека, который выпил слишком много вина, может излечить падение в холодную воду, если только он не утонет.
