Другие, бедолаги, предназначались на слом. Они стояли прямо на брюхе, без колес. Много пришлось им претерпеть на своем веку. Бока их были помяты, окна выбиты. Возле иных блестела хрустальная россыпь стекол, рассыпавшихся на мелкие крупинки, — считалось, что такие стекла, которые не разбиваются при ударе на крупные осколки, безопаснее. Эти троллейбусы Наташа брала на заметку: сюда надо будет прийти попозже с метлой.
Они влезли в один из троллейбусов-покойников: в нем еще сохранилась парочка сидений, не изрезанных бритвами несознательных пассажиров. Чудесные поролоновые сиденья, обитые коричневым дерматином! Их жизнь продолжится: они перекочуют в королевские хоромы!
— Что, ложе для новобрачных устраиваете? — заулыбался один из троллейбусников, увидев, как ребята тащат свою добычу.
— Не, сиденье для усидчивых! — ответил Андрей.
— У-у, — разочарованно протянул рабочий. — Ну и дураки.
И занялся своим делом.
Усидчивые дворники ускорили шаг: сейчас им предстояло углубиться в изучение международного права и марксистско-ленинской философии.
— ЧП! ЧП! Бежим на ЧП!
Стайка мальчишек с вожаком лет десяти с воплями неслась через двор.
Они летели сломя голову, не разбирая дороги, так что наскочили на Наташу с Андреем, вышибив у них из рук мусорные ведра. Очистки, объедки, бумажки рассыпались по чистенькому тротуару, сведя на нет работу дворников.
Наташа только ахнула, Андрей же изловчился и схватил вожака за шиворот:
— А кто убирать за вами будет, молодой человек?
«Молодой человек», извиваясь, канючил:
— Дя-адь, ну дя-адь! Пусти-и! Мы больше не бу-удем!
— Пустить-то пущу, — сурово сказал Андрей. — А уберется-то кто, я спрашиваю? Александр Сергеевич?
Вожак зыркнул глазами по сторонам.
Его приятели подзадержались поодаль, но видно было, что они готовы в любой момент сигануть прочь, оставив своего лидера на расправу свирепому дядьке.
Вожак скривился:
— Дяденька, нам некогда! Мы потом придем и все уберем!
Андрей хорошенько тряхнул его:
— Интересно, куда это вы так спешите?
— На ЧП. Тут рядом.
Наташа заволновалась:
— Где ЧП? Что случилось? Какое ЧП?
Мальчишка поглядел на взрослых дяденьку и тетеньку как на полных идиотов:
— Ничего не случилось.
— Соврал, значит?
Мальчишка оскорбленно дрыгнул ногой:
— Почему это соврал? ЧП — это чехословацкая помойка.
— Чего-чего? — нахмурился Андрей.
— Там помойка так помойка, чего хочешь есть, — с азартом заговорил пацан.
Андрей с Наташей переглянулись.
— Мальчик, — ласково сказала Наташа. — А ты нам дорогу покажешь?
— Чтоб вы потом моей мамке? Ни фига!
— Маме не скажем, я тебе обещаю, — серьезно попросила Наташа, так что мальчишка поверил. — А мебель там выбрасывают?
— Мебель — муть, — скривился пацан. — Там шприцы есть!
— Какие шприцы? — испугалась Наташа. — Вы что, колетесь?
Ну и непонятливые эти взрослые! Мальчишка терпеливо, сдерживая раздражение, объяснил:
— Ими колоться уже нельзя. Ими уже кололись. Мы из них брызгалки делаем. Клевые.
— А! — успокоилась Наташа. — Ну, веди! Андрюша, отпусти его.
Едва пальцы Андрея разжались, как пацан припустил со всех ног. Его приятели — тоже.
— Куда? — завопил Андрей.
— Опоздаем! — обернулся мальчишка. — Мусоровоз приедет и все заберет!
Андрей с Наташей понеслись следом.
Куча рассыпанного мусора так и осталась на асфальте, обезобразив весь двор.
Добежали до Васильевской улицы, где сверкало полированным гранитом и зеркальными стеклами посольство Чехословакии. Юркнули за угол, стараясь не попасться на глаза милиционеру в будочке. Здесь, у задней стороны здания, стояло много-много мусорных баков, гораздо больше, чем возле обычных домов.
Мебели, конечно, тут не было, зато всего остального — видимо-невидимо. Мальчишки рылись в мусоре, выискивая использованные одноразовые шприцы.
Наташа же нашла брошку — из чешского стекла, но на вид совсем как из настоящих драгоценных камней. Почти целую, только один камешек вывалился.
— Татка! Посмотри! — азартно крикнул Андрей. — То, о чем ты мечтала!
К одному из баков сбоку было прислонено большое зеркало. Не простое, а золотое. В прямом смысле слова. Амальгама на нем была золотисто-розоватой.
