Андрей ощущал в своих руках ее разгоряченное напряженное тело, все пропитавшееся сосновым ароматом, и близко-близко видел бесшабашные, как у бесенка, глаза и шаловливо смеющиеся губы… Он изловчился и поймал их своими губами, прижавшись на мгновение, но Наташа быстро отвернула голову, упершись ладошками Андрею в плечи. Однако он не хотел больше шутить, взволнованный ее близостью, и настойчиво повернул ее к себе, побарывая сопротивление, чувствуя на своем лице душистую волну разметавшихся волос и тычась наугад в ее шею, щеку, ухо…
Она все еще смеялась тихонечко, уворачиваясь и шаля…
Андрей наконец нашел ее губы и приник к ним долгим горячим поцелуем.
Наташа замерла, пораженная странным, необычным чувством. Это был какой-то новый поцелуй — пугающе-волнующий, настойчивый и нетерпеливый. От него томительно сжималось сердце и в голове возникал сладкий туман… А тело слабело, покорно отдаваясь на волю его ищущих рук, и каждое прикосновение словно током отзывалось в каждой клеточке…
Она несмело хихикнула, оторвавшись от него и переводя дыхание… И тут же поневоле потянулась к нему вновь, зажмурившись, не в силах бороться с этим новым, словно волной захлестнувшим ее чувством.
— Таточка… — шепнул Андрей, покрывая поцелуями ее раскрасневшееся от игры лицо. — Я люблю тебя… — его дыхание прерывалось.
— Я… тоже… люблю… — выдохнула Наташа.
Игра кончилась. Детская шалость уступила место такому же детскому безудержному порыву, смешанному с любопытством.
Андрей потянул вниз молнию комбинезончика, и Наташа помогла ему освободить ее от ставшей такой тесной, мешающей одежды. И на ощупь принялась расстегивать пуговицы на его рубашке, боясь раскрыть сомкнутые веки, чтобы не увидеть его пугающей наготы…
Словно вспышка молнии, пробежал по их прильнувшим друг к другу телам электрический разряд, и Наташа почувствовала, что отрывается от земли и улетает туда, в багряно-закатное небо, увлекая за собой Андрея, отдаваясь во власть нетерпеливой стихии, замирая от щемящей неизведанности и смело бросаясь ей навстречу…
«Как странно… — думала Наташа, отвечая на его поцелуи. — Люди обычно думают: я был счастлив, или: я буду счастлив… А я счастлива сейчас… Какое необычное чувство: я счастлива…»
— Ты теперь по-настоящему моя жена, — благодарно сказал Андрей, покрывая ее лицо поцелуями.
«Да, я теперь настоящая женщина, — гордо подумала Наташа. — Я совсем взрослая».
Она открыла глаза и посмотрела на Андрея. В его карих глазах, казалось, не было дна — такая ласковая пучина… Если бы можно было всю жизнь лежать так в его объятиях, положив голову на плечо, и слушать, как взволнованно колотится его сердце…
Перед дверью, за которой заседала приемная комиссия, толпились взволнованные абитуриенты. За ней сейчас окончательно решалась их судьба.
Заносчивая Алена, которая сцепилась с Наташей в первый день, стояла рядом с высоким элегантным мужчиной и нервно кусала ногти.
— Папочка, поговори с дядей Костей, — умоляюще просила она.
— Стой спокойно, — тихо отвечал отец. — В конце концов, у тебя медаль.
— Да здесь почти у всех медали, — чуть не плакала Алена. — А у меня две четверки!
В общей массе опытный глаз мог бы безошибочно вычислить безоговорочных кандидатов, получивших все пятерки. Только они были уверены и невозмутимы, весело перешучивались и хохмили, уже чувствуя себя студентами.
Андрей с Наташей крепко держались за руки и счастливо улыбались. Ничто на свете не могло быть важнее того, что они стоят рядом и держатся за руки. Словно горячий ток пробегал сквозь их сплетенные пальцы, а мысли поневоле уносились далеко от кипящей вокруг суеты в пустую квартиру недостроенного дома, где среди мусора и отбитой щебенки лежит снятая с петель дверь…
Андрей уже побывал в ректорате, выслушал короткое поздравление с зачислением в славные ряды студентов лучшего из вузов страны и теперь успокаивающе шептал Наташе:
— Что ты дрожишь? Это совсем не страшно…
— Я не дрожу… — Она залилась краской смущения. — Это из-за тебя…
Он быстро оглянулся по сторонам и уткнулся губами в ее шею.
— Ты что! Все смотрят…
— Плевать!
