Принцесса очнулась — и по боли, от которой саднили щеки, лоб и нос, поняла, что вопреки трагическим обстоятельствам ей все же удалось уцелеть.
Не открывая глаз, она проанализировала внутреннее состояние своих органов.
Сердце билось чуть чаще, чем обычно.
Дыхание оставалось ровным и абсолютно незатрудненным.
В желудке шевелилась тошнота.
А в области гениталий почему-то чувствовалось легкое покалывание.
Вот чуть не случилась величайшая глупость на свете, почему-то подумала она. Расстаться с жизнью, так и не попробовав, что такое секс, этот пресловутый секс… пусть и без любви.
Правда, говорят, что с любовью это гораздо лучше…
Закончив вслушиваться в себя, Принцесса, по-прежнему не поднимая век, начала сканировать окружающую обстановку.
Судя по теплоте и слабой подвижности воздуха, тело ее находилось в помещении.
Но где именно и как она в это самое помещение попала? Это явно не больница — не чувствуется запаха лекарств…
Последнее, что ясно и четко помнила чудом спасшаяся Принцесса, — это как инструктор выталкивает ее наружу, обмякшую, не сопротивляющуюся, скованную паническим ужасом надвигающейся катастрофы.
От остального в памяти остались лишь обрывки, как от безумно смонтированной киноленты, как от недоделанного триллера, как от финала техногенного ужастика, как от кошмарного сна, завершающегося падением, которое никак не кончается…
Принцесса инстинктивно сгруппировалась, как ее учили.
Принцесса старалась беречь конечности во время непроизвольных кульбитов по пружинящим хвойным веткам.
А дальше — удар, хруст, погружение в темноту сугроба и отключившееся сознание.
Сейчас же Принцесса лежала на горизонтальной поверхности, явно застеленной какой-то шкурой, чрезвычайно лохматой и пахнущей чем-то диким и опасным.
Принцесса напряженно вслушивалась в окружающую действительность.
Сквозь завывание ветра, сквозь мерный гул какого-то механизма, сквозь наружный шум разгулявшейся стихии она различила чье-то дыхание.
Принцесса осторожно приподняла веки.
В полумраке комнаты с низким потолком и бревенчатыми стенами она разглядела две пары зрачков, уставившихся прямо на нее.
По силуэтам догадалась: одна пара — та, что выше, — принадлежит человеку, а та, что ниже, — волку.
Похоже, опасность не миновала. Просто одна опасность пришла на смену другой. Что же с ней будет?..
Принцессе вдруг вспомнилась страшная и захватывающая сказка, которую ей, совсем маленькой, любила рассказывать ее русская бабушка, — сказка про царевича, серого волка и принцессу.
Нет, там была не принцесса, а, кажется, лягушка, но не простая, а лягушка-царевна…
Или царевна-лягушка — это совсем из другой сказки…
— Я живая? — на всякий случай осведомилась Принцесса.
— Еще как живая, — ответил низкий, немного хрипловатый голос. — Еще как. Это надо умудриться — уцелеть в такой катавасии. Вовремя вы покинули обреченную машину.
— Это инструктор! Силой вытолкнул меня. Инструктор! Я бы сама, наверное, не сообразила.
— Да, ступор — это хуже паники.
— А что с ним?
— С кем?
— С инструктором?
— Наверное, не успел.
— Вы уверены?
— Увы, но кроме вас мы никого уцелевшего не нашли.
— Значит, я спаслась одна?
— Похоже на то.
— Мне, наверное, повезло?
— Как минимум, трижды. Вы не остались в сгоревшем вертолете, вы упали на столетний кедр и вы приземлились в гигантский сугроб. Сказка, иначе и не скажешь.
— Сказка?
— Ну да.
— А это, сорри, рядом с вами не волк?
— Это собака, — рассмеялся незнакомец. — Сибирская лайка. Но предки ее точно были полярными волками.
В подтверждение своей хищной родословной Алиса зарычала.
— Фу! — Хозяин погладил верную собаку за ушами. — Свои!
— Грозный песик.
— Да у вас на Аляске почти таких же собак разводят.
— Мне не посчастливилось побывать на Аляске.
— Мне тоже не довелось. Впрочем, как и в Калифорнии, и во Флориде.
— Флорида — это райское место, но только не в сезон ураганов.
— А у нас тут ни тайфунов, ни торнадо, ни прочих смерчей. Лишь метели да пурга.
— Можно, я отдохну? — жалобно попросила Принцесса, уставшая от этого странного светского разговора.
