Снорри проскочил мимо меня, крича и размахивая топором. По комнате полетели куски горелой плоти. От вони я рухнул на колени, меня вывернуло — почти все попало в люк, но там, внизу, никого не было, чтобы принять поток на себя. Рев Снорри звучал еще какое-то время, перебиваемый ударами снизу.
Примерно в то время, когда я наконец поднял голову, Снорри прервал атаку. Кошмар протиснулся в комнату где-то на метр, полностью перекрыв выход и закрыв ноги Эйна до бедра. Кроме того места, куда снова погрузился топор Снорри, казалось, он больше не двигался.
— Готово, — произнес Туттугу из-за очага. Нервный, он почти прыгал на единственной здоровой ноге.
Туттугу едва успел закрыть рот, когда с пола поднялась голова Эйна. Глаза, которыми он смотрел на меня, были похожи на те, что я последний раз видел на горе в Роне, — и в них был тот же голод нежити. Губы изогнулись, но что бы он ни хотел сказать, так и не произнес: Снорри топором снес ему голову.
— Прости, брат.
Он схватил голову за волосы и бросил ее в пылающий очаг.
— Это еще не все, — сказал я.
В костре было куда больше того, что сейчас лежало перед нами.
Словно в подтверждение, дверь разлетелась в щепки — точнее, даже не сама она, а то, что удерживало на месте засов. Два человека могли без особых затруднений открыть ворота изнутри, но лишенный разума монстр, которого подняли некроманты, не обладал требуемой сообразительностью и ловкостью. Вместо этого он вынес дверь вместе с засовом и теперь, израсходовав силы, подобно своему меньшему собрату наверху, рухнул в им же расчищенный проход.
— Что теперь?
Мне нужно уже было куда-то сбежать.
— Бежим, — сказал Снорри.
— Слава богу!
Хотя с переломанными ребрами я мог разве что ковылять. Я чуть подождал и взглянул на норсийца. Казалось, он наконец признал поражение — Снорри бежит от схватки.
— И куда?
Он уже открыл вторую дверь, ту, что вела в помещения в толще стены влево от кордегардии, напротив тех, в которых мы бились со Свеном Сломай-Весло.
— В цитадели есть укрепленная комната с железными дверями и множеством замков. Нам надо продержаться до утра.
Он поспешил в промерзший коридор, клубы дыхания вились в воздухе.
— Зачем?
Я заковылял следом, пытаясь не отставать. Я был за то, чтобы прятаться и убегать, но надеялся, что для этого найдется повод получше, чем просто откладывать неизбежное. У меня за спиной стучал по камням костыль Туттугу, поспешающего насколько возможно.
— Зачем? — повторил я, едва дыша после ста метров пути.
Снорри ждал у лестницы. Он посмотрел мимо меня на болтающийся фонарь Туттугу.
— Быстро!
— Зачем?
Я едва не протянул руку, чтобы схватить его.
— Потому что нам не победить в темноте. Может, утром такая магия, такие существа… Может, они не будут так сильны. А может, и будут. В любом случае мы умрем при свете дня. — Он помолчал. — Клал я на дары Аслауг. Мне не нравится то, во что она пыталась меня превратить. — Снорри ухмыльнулся. — Пойдем-ка в Вальхаллу по солнышку!
Снорри замолчал, ожидая ответа. Ну вот что тут можно было сказать? Я сомневался, застанет ли солнце нас в этой укрепленной комнате, но держал язык за зубами. Он снова ухмыльнулся, на этот раз осторожно, развернулся и стал спускаться. Я пошел вниз, ругаясь на обледеневшие ступеньки, хотя толстяк Туттугу со сломанным коленом, шедший позади меня, наверняка намаялся еще больше.
Лед запечатал дверь, ведущую во двор. Я не видел ничего, кроме россыпи вспышек вокруг ворот, через которые входили красные викинги. Они, несомненно, первым делом проверят своих товарищей и склады. Без еды и топлива их ждет мрачное будущее. Форт не форт — Суровые Льды убьют их всех.
— Пошли.
— Погоди!
Я совсем не видел Снорри. Мы легко могли потерять друг друга в темноте. До зари оставалось меньше часа, но не было никаких видимых признаков рассвета.
Туттугу проковылял в середину и положил руку на плечо Снорри.
— Держись, Ял.
Я ухватился за Туттугу, и, как слепые, мы двинулись вперед, через двор, хрустя снегом и льдом.
Красные викинги наверняка были заняты освоением старой твердыни, но меня больше беспокоили те, кто их сюда привел. Ночь словно ожила — ветер говорил новым голосом, более холодным и пугающим, чем прежде, хотя мне казалось, что это невозможно. Мы двигались дальше, и на каждом шагу я ожидал, что мне на плечо ляжет чья-то рука и утянет меня назад.
