— Положи его правую руку в ведро, — приказала она и ушла в темноту.
Это было сказано властным, приказным тоном, которому обращенные Чилтона были выучены подчиняться беспрекословно. Девушка взяла руку Эс-Ти за запястье и погрузила в воду.
— Господи! — Он ахнул от этой ледяной ванны. Но она держала его руку опущенной туда. Через минуту жжение его ладони перешло в тупую ноющую боль.
Вернулась Ли, она несла ветку, срубленную, казалось, с соседнего куста. Его стилетом начала счищать с ветки кору и бросать в ведро.
— Что это такое? — подозрительно спросил он.
— Ольха. Когда она размокнет, я наложу тебе припарку. Может, сядете, монсеньор… сегодня вы проявили достаточно героизма. Стояние только доказывает ваше упрямство.
Он улыбнулся.
— И пожалуйста, не разговаривайте. Дым обжег вам легкие. — Она взяла ведро воды у второй девушки. — Принеси мне факел.
Когда девушка отправилась с поручением, Эс-Ти покачал головой:
— Не надо факела. Не суетись. Просто…
— Мне нужен свет. Хочу осмотреть твою ногу.
— И уложить меня в постель, сварить мне укрепляющий бульон, а потом покормить с ложечки. Это не нужно.
Я здесь долго не задержусь, Солнышко.
Эс-Ти вытащил из воды обожженную руку, потряс ею и кивнул в сторону толпы, собравшейся под холмом:
— По-моему, я узнаю среди них судью. Десятилетия уклонений от встреч с представителями этой профессии сделали меня очень чутким.
Ли обернулась. Внизу махал руками крепкий сквайр, прибывший верхом.
— Мистер Макуордер, — сказала она. — Ты прав, он один из здешних магистратов.
Внезапно она вся напряглась и перевела взгляд со сквайра на спину удалявшейся девушки в белом чепце.
— Где Чилтон? — спросила она.
Эс-Ти протянул к ней свою необожженную руку, поймал за плечо и повернул в сторону неподвижного тела, лежавшего в нескольких ярдах от всей этой суматохи. Никто не обращал на него внимания. На голову и плечи ему набросили черный плащ.
Ли застыла на месте, а Эс-Ти продолжал держать ее за плечо.
Пожарные предпринимали свои жалкие попытки спасти дом. Из открытых дверей шел дым, а окна всех комнат нижнего этажа светились оранжевым и желтым светом.
Эс-Ти увидел, как реальность оглушила ее. Весь ужас, который сдерживался необходимостью спастись, вся правда о происходящем — все пришло к ней в этот момент. Она стояла неподвижно, не замечая его прикосновения, не слыша криков. Только смотрела на свой горящий дом.
«Вот и пришел этот час, — подумал Эс-Ти, — час мщения»
Он пожал ее плечо, ожидая, что она отпрянет от него, как всегда, отвергая любое человеческое участие. Но она не отпрянула, закрыла глаза, оперлась на его руку и уткнулась лицом ему в грудь, как будто желая спрятаться.
Он крепко прижимал ее к себе, несмотря на боль обожженного тела. Эс-Ти хотел этой боли, он заслужил жариться в аду за то, что собирался сделать.
Он не мог обладать Ли. Он знал это, знал с самого начала.
Его время истекло.
«Прощай, красавица моя… пришло нам время расставаться»…
Всегда все тот же стих. Та же песня, тот же конец. Он должен уехать. Он не может остаться.
Она права. Она называла его лжецом, смотрела вперед и видела это завершение, не пряталась от того, что он не хотел видеть в упор. Слишком быстро пришел час прощания. Он думал, что времени будет больше. А оно незаметно подкралось и объявилось, как смерть, вечно отрицаемая и все равно неотвратимая.
— Как тебе это удалось? — спросила она безразличным голосом.
— Не мне. — Эс-Ти глубоко вздохнул своими обожженными легкими. — Чилтона убил другой человек.
«Но обвинят в этом меня». Он не произнес этого вслух, а только угрюмо смотрел через ее голову на сельского сквайра и всех этих добрых людей, которые не встали за нее против Чилтона. Ему они были смертельной угрозой. Он объявился здесь, и теперь ему надо уезжать, прежде чем улягутся волнения и законопослушные люди начнут обсуждать происшедшее. И начнут складывать все в единую картину.
Это уже началось. Девушка в чепчике, приносившая ведро, коснулась поводьев лошади Макуордера и разговаривала с ним слишком долго для простой просьбы о факеле. Эс-Ти увидел, как сквайр спешивался. Она показала пальцем, и Макуордер схватил фонарь, чтобы освещать дорогу, и стал подниматься на холм к Эс-Ти и Ли.
