22 октября, в субботу, Ламздорф читает газеты:
«...Мы находим в газете манифест, сообщающий о переходе в православие принцессы Алисы, которая приняла имя Александры. Итак, мы будем иметь одновременно Николая II и Александру II. Оболенский пишет мне, что принцесса красива и что она произвела на него наилучшее впечатление благодаря своей осанке и умению грациозно приветствовать».
«Александрой II» Ламздорф называет будущую супругу Николая II потому, что жена Николая I, урождённая Каролина Прусская, также приняла в православном крещении имя — Александра Фёдоровна...
1 ноября траурный поезд с телом Александра III прибывает на Николаевский вокзал. Тот самый Андрюша, камердинер и любимый человек Ламздорфа, украсил себя траурной лентой, но покойного именует «палачом». Это что, и есть мнение «простого народа»? Но будто королева Виктория не знает, что такое династия Романовых! Впрочем, император, то есть новый император, выглядит, несмотря на бородку, таким робеющим, таким готовым послушаться мудрых советов... «Молодой государь, видимо, стесняется занять подобающее место; он теряется в массе окружающих его иностранных владетельных особ и Великих князей...» Королева вполне может предполагать, что этот представитель Дома Романовых воспитуем!..
Воспитание как будто бы уже и началось. Ламздорф, впрочем, не строит иллюзий; он, кажется, понимает, что Дом Романовых никто и ничто не спасёт! Но у Ламздорфа нет выбора; ему, потомку екатерининского вельможи, некуда деваться от службы Романовскому самодержавию; оно, Романовское самодержавие, и есть они, его вельможи, министры, чиновники; они и есть оно, Романовское самодержавие. Поэтому, более двадцати лет спустя, когда погибнут один немолодой, растерянный и не умеющий отвечать за свои поступки мужчина, одна мать семейства, жёсткая и истеричная, четыре хорошенькие, неопределённых характеров девушки и больной мальчик, это, конечно, будет конец династии Романовых, но на самом-то деле династия умерла, как только были сметены революционным вихрем все институты самодержавной монархии... И ведь королева Виктория давно уже знает, что с этим Домом Романовых в любой момент может случиться всё, что угодно! Но одно дело — некое глобальное знание, и совсем другое — сиюминутная, а также сиюмесячная и сиюгодовая политика, настоятельно требующая сближения Англии с Францией и Россией...
«Пятница, 18 ноября.
Полон желания решительно поговорить с министром и уйти из министерства возможно скорее. Министр вызывает меня к себе в 10 часов и беседует самым любезным образом; это вместе с жалким видом министра невольно заставляет закрыть рот. Государь вчера был по отношению к министру очень милостив; поручил отпустить послов, которых не успеет принять, и дать г-ну Стаалю поручение — выразить королеве Виктории признательность за проявленную ею симпатию и за назначение его шефом одного из шотландских полков, чего никогда не случалось раньше. Что касается Шувалова, то государь сказал, что для него нет никаких поручений, поскольку он сам лично уже написал кайзеру Вильгельму несколько строк, отправив послание с принцем Генрихом...»
Королева Виктория продолжает оказывать знаки благоволения своему новому внуку. Николай прекрасно помнит, что ни его отец, ни дед, Александр II, не любили, в сущности, Викторию и, соответственно, не питали особенно добрых чувств к Англии. Он даже немножко удивлён, ему даже и немножко странно: «Теперь я должен звать её бабушкой!»
Бабушка любит внука Ники, и министры уже должны примерять эту любовь к внешней политике Российской империи...
«Воскресенье, 20 ноября.
...Как говорят, государь принимал послов, не приглашая садиться и не беседуя с ними о политике. Нелидов опасается, как бы наше сближение с Англией не слишком сказалось на константинопольской арене...
. . . . . . . .
...Оболенский приходит завтракать, а потом мы с ним идём вскрывать почту, прибывшую с очередным курьером. Нет ничего особенного, если не считать одной характерной депеши от нашего поверенного в делах в Лондоне, отправленной вечером 14 (26) ноября. Королева Виктория отпраздновала день свадьбы Их Величеств большим банкетом в Виндзорском замке, куда было приглашено всё наше посольство в полном составе. Престарелая королева, подняв бокал, провозгласила: «Хочу предложить тост за здоровье Их Величеств русского императора и императрицы, моих дорогих внучат!» После этого королева стоя выслушала национальный русский гимн. После обеда каждый из членов посольства был подозван к Её Величеству и удостоился нескольких любезных слов...»
