Картина эта была красивой и в то же время навевала тревожные мысли. Гарри невольно подумал о том, что будет, если этот потолок вдруг даст течь или вообще рухнет, мгновенно затопив всю станцию.
Послышалось слабое жужжание, и Гарри увидел, как вдалеке от противоположной стены начал отделятся, приближаясь к ним с Лиреной, маленький белый автомобиль. Когда транспорт приблизился так близко, что можно было различить детали, Фулмен понял, что его предположение относительно автомобиля верны только на половину. Странная машина действительно напоминала автомобиль, наподобие тех, что используются игроками в гольф, только вот ехала она не при помощи колёс. Их попросту не было. Когда этот автомобиль ехал, или, скорее, скользил по гладкой поверхности пола, подобно улитке, создавалось впечатление, что кабина плавно перерастает в слегка подрагивающий студень, который и движется по поверхности за счёт своих сокращений. Только, в отличие от улитки, автомобиль двигался значительно быстрее.
Улиткомобиль подъехал к ним и остановился, прекратив жужжать. В кабине сидел, добродушно улыбаясь, двойник Карпа Фазановича Барсукова. Отец Лирены был так сильно похож на профессора, что Гарри даже не среагировал на дружески протянутую руку коррелятора приливов, когда тот вышел из кабины и подошёл к нему. На нём был жёлтый комбинезон со множеством карманов, светлые туфли на мягкой бесшумной подошве и очки.
— Лайхам Дуайл, — произнёс отец девушки.
Инспектор услышал хорошо знакомую интонацию голоса Барсукова. Он смотрел на отца Лирены, словно ожидая, что сейчас тот сбросит с себя маску притворства и чистосердечно признается, что он и есть профессор Барсуков.
— Гарри Фулмен. — Он пожал давно протянутую ему руку.
— Лирена мне говорила, что вы человек со странностями, — он вопросительно посмотрел на дочь, — говорит, вы знакомы с кем-то, похожим на меня. Что, сильно похож?
— Не то слово…
— Интересно было бы познакомиться.
Лайхам Дуайл улыбнулся, и Фулмен отметил про себя, что отец Лирены, в отличие от Барсукова, выглядит намного бодрее и жизнерадостнее. Лайхам и правда выглядел более подтянутым и моложавым, и когда Гарри присмотрелся, он отметил, что в нём нет той затрапезности, которая сквозила в каждом движении Барсукова.
— Что ж, прошу. — Коррелятор жестом пригласил Гарри в улиткомобиль.
Гарри забрался на заднее сидение, рядом с ним села его спутница. Лайхам Дуайл сел впереди, положил руки на подлокотники кресла, и машина тут же тихонько зажужжала и, тронувшись с места, покатилась, а точнее, поползла к противоположной стене. Гарри ощущал себя посетителем музея-океанария, помещение действительно не уступало размерами огромному стадиону, а возможно, и превосходило его. Купол прозрачного потолка казался небом, в котором кишела подводная жизнь. Запрокинув голову, он смотрел за тем, как высоко над ними, извиваясь в причудливых танцах, проплывают гигантские кальмары, акулы и рыбы, похожие на доисторических рептилий, которых Гарри видел в одной познавательной энциклопедии в детстве. Сотни мелких рыбёшек стаями, переливаясь в лучах прошедшего сквозь многометровый слой воды солнца, вили тревожные хороводы и тут же распадались на сотни маленьких осколков-рыбёшек, испугавшись внезапно метнувшегося к ним большого подводного хищника.
— Нравится? — спросил Дуайл, заметив запрокинутую голову сыщика.
— Красота! — ответил инспектор, подумав про себя, что за два неполных дня пребывания в этой реальности увидел и ощутил столько, сколько, пожалуй, не ощущал за всю свою жизнь.
— Вы правы, подводный мир — одна из самых красивых сфер в мире.
— Я как-то был в дельфинарии… — начал Гарри, — но это, конечно, не сравнимо…
— Дельфинарий? — заинтересовался двойник — коррелятор.
— Это похоже на зоопарк… — неуклюже пояснил Гарри.
— Зоопарк? — удивился Лайхам Дуайл.
— Как бы это объяснить. Там собранны различные виды животных со всего мира, чтобы люди могли их увидеть.
— Различные виды? Но ведь некоторые животные плохо друг с другом соседствуют?
— Нет, там они, конечно, в клетках сидят, — успокоил Гарри коррелятора.
