Глава IV. Прикосновение предупреждения
Персефона лежала с открытыми глазами, слушая тихий храп Лексы и сиплое дыхание Сивиллы. Было три утра. Ей предстояло встать через четыре часа, но она никак не могла перестать думать обо всем, что случилось. Девушка перебирала все аргументы за и против написания эксклюзивного интервью, которого от нее ждали Деметрий и Кэл. Она решила, что это один из способов проконтролировать информацию, которую ей предстояло выпустить, за исключением того, что ее вынуждали сообщить подробности своей личной жизни. Что еще хуже, они лишили ее выбора, и это бесило богиню больше всего.
Но могла ли она отказаться от работы своей мечты? Она приехала в Новые Афины, стремясь к свободе, успеху и приключениям. Она попробовала все это, и именно тогда, когда ей удалось стряхнуть с себя оковы матери, Персефона оказалась связана новыми путами.
Неужели ей никогда не выйти из этого круга?
А теперь еще и Сивилла.
Персефона не могла позволить, чтобы Аполлону сошло с рук то, как он обошелся с ее подругой. Она не могла понять, почему Сивилла не хотела, чтобы она написала о боге музыки. Он должен был ответить за свое поведение.
Персефона вздохнула. Ее голову переполняли мысли – слова складывались в такие высокие кипы, что давили ей на череп изнутри. Она тихо встала и перенеслась в подземное царство, проскользнув в спальные покои Аида. Если кто-то и мог смягчить давление у нее в голове, то это был бог мертвых.
Она не ожидала обнаружить его спящим. Богиня уже начала было подозревать, что он вообще редко спал, если ее не было рядом. Он лежал, слегка прикрытый шелковыми простынями, и пламя камина очерчивало контуры его мускулистой груди. Руки лежали у него над головой, словно он уснул, потягиваясь. Она протянула руку, чтобы коснуться его лица, но его пальцы неожиданно вцепились ей в запястье.
Персефона вскрикнула – больше от страха, чем от боли. Аид открыл глаза.
– Черт, – выругался он. Моментально сев, он разжал кисть и притянул богиню к себе. – Тебе больно?
Она бы ответила, но он покрыл ее кожу поцелуями, каждый из которых пронизывал ее тело электрическим зарядом.
– Персефона? – Он уставился на нее с мириадами эмоций, сменяющих друг друга у него в глазах. Он словно досадовал сам на себя – его дыхание сбилось, а брови сошлись на переносице.
Она улыбнулась, убрав прядь волос с его лица:
– Я в порядке, Аид. Ты лишь напугал меня.
Он поцеловал ее ладонь и, прижав Персефону к себе еще крепче, снова лег.
– Я не думал, что ты придешь ко мне ночью.
Она положила голову ему на грудь. Он был таким теплым, надежным и правильным.
– Я не могу спать без тебя, – призналась она, осознавая всю нелепость этих слов, и все же это была правда.
Ладони Аида успокаивали ее, скользя по спине вверх и вниз. Они то и дело останавливались, чтобы сжать ее ягодицы. Персефона заерзала на нем, и его член, зажатый между ними, отвердел.
– Это потому, что я не даю тебе уснуть допоздна.
Она села, оседлав его, и переплела его пальцы со своими.
– Не все завязано на сексе, Аид.
– Никто ничего и не говорил о сексе, Персефона, – ответил он.
Она приподняла бровь и качнула бедрами:
– Мне не нужны слова, чтобы понять, когда ты думаешь о сексе.
Он хохотнул, и его ладони легли ей на грудь. У нее перехватило дыхание, и ее пальцы обхватили его запястья, подобно наручникам.
– Я хочу поговорить, Аид.
Он изогнул идеальную бровь:
– Говори. Я многозадачный… или ты забыла?
Он приподнялся, сев, и обхватил зубами ее сосок, прикусив через футболку. Персефоне хотелось отдаться ему, позволить ему исследовать свое тело. Ее руки – предательские руки – обвили его шею и погрузились в его волосы. От него пахло теплыми пряностями, и она почти чувствовала вкус его языка и аромат виски на нем.
– Не думаю, что тебе удастся быть многозадачным на этот раз. Я знаю этот взгляд.
Аид отстранился – но лишь для того, чтобы спросить:
– Какой взгляд?
Персефона обхватила его голову обеими ладонями. Тем самым она собиралась не дать ему отвлечь ее своим ртом, но его руки скользнули ей под футболку, и по ее телу побежали мурашки.
– Вот этот взгляд
