Короткий визит к нему стал для нее самым настоящим откровением. Аутизм Джеффи нисколько не смущал Алана. Он обращался с Джеффи как с нормальным человеческим существом, а не с чурбаном, лишенным слуха, зрения и речи. Когда он говорил, в его голосе чувствовалось уважение, пожалуй даже почтение к больному, ведь он обращался к иному человеческому существу. И это не было театральной позой. Сильвия чувствовала, что подобная манера общения с людьми органически присуща этому человеку. Когда Алан поднял Джеффи со стула, тот на мгновение прильнул к нему. И это решило все. С тех пор одному только доктору Алану Балмеру было дозволено лечить Джеффи.
Дядя Лу немного обиделся, узнав, что Алан обследовал Джеффи, но эта обида была сущим пустяком по сравнению с тем взрывом негодования, который последовал после того, как Сильвия передала историю болезни Джеффи в клинику Алана…
И вот теперь она вновь наблюдает, как «толковый доктор» ощупывает и простукивает животик Джеффи. С годами Алан становился все красивее. Седина коснулась его темно-каштановых волос, что, впрочем, ничуть не старило их обладателя. Напротив, он стал выглядеть еще более импозантно. Алан отвечал идеалу мужчины: высокий, стройный, с длинными ногами и проницательными темно-карими глазами…
— Ты молодчина, Джеф, — сказал Алан, усадив мальчика на стол. — Однако ты начинаешь толстеть. — Он сел рядом, нежно обнял Джеффи за плечи и повернулся к Сильвии: — У него слегка вздут животик. Он очень быстро глотает пищу?
— Втягивает, как пылесос.
— Вы не можете проследить за тем, чтобы он ел помедленнее?
— Легче сказать, чем сделать.
— Надо либо уменьшить порции, либо сделать так, чтобы он больше двигался.
— Пожалуй, я запишу его в скауты, — ответила Сильвия с едва заметным оттенком иронии.
Алан почувствовал саркастическую нотку в ее ответе и вздохнул:
— Да, я знаю — легче сказать, чем сделать.
Они понимали друг друга. В течение ряда лет Сильвия и Алан сообща заботились о Джеффи и легко находили общий язык в случае редких радостей и частых огорчений в жизни с умственно неполноценным ребенком.
— Я попытаюсь, — сказала она. — Может быть, я буду просто больше гулять с ним.
— А он-то будет гулять?
— Конечно, если я стану водить его за руку и рядом не окажется Ба.
— Ба?
— Да. Ба ужасно портит его: все время таскает на руках. Поэтому, когда вьетнамец поблизости, ножки Джеффи не работают.
Алан рассмеялся.
— Ну что ж. Что бы вы ни заставили его делать — все пойдет на пользу.
Сильвия принялась одевать Джеффи, пока Алан возился с бумагами.
— Я хочу поблагодарить вас за то, что вы заехали ко мне прошлым вечером, — сказала она, вспомнив, как была поражена, когда, открыв дверь, увидела его на пороге. — Сожалею, что вызов оказался напрасным.
— Совсем не напрасным. Нам обоим лучше спалось в ту ночь.
— Да, кстати, по поводу домашних визитов: вы часто посещаете одиноких вдов?
Сильвия любила смотреть, как Алан краснеет. И на этот раз он не разочаровал ее.
— По правде сказать, да. Здесь неподалеку живет одна маленькая старушка — она прикована к постели после нескольких инсультов. Я навещаю ее раз в месяц.
— А как насчет молодых дам?
— Все зависит от характера болезни. Вообще-то в домашней обстановке лечить очень неудобно.
Сильвия подавила улыбку. «Бедняга, он так старается сохранять холодный и официальный вид».
— А что, если у нее чесотка, вылечить которую способны только вы?
Он улыбнулся немного лукаво:
— Я посоветовал бы ей принять ванну. Или холодный душ.
Она засмеялась. Ей так нравилось, что при всей его старомодной чопорности и неколебимой устойчивости, он все же обладал и чувством юмора.
— Да, кстати, — спросил Алан, пока Сильвия смеялась, — приглашение на вечер еще в силе?
— Так вы все-таки сможете прийти? — Ее охватило радостное чувство.
— Да, сможем. Поначалу я думал, что мы заняты, но потом выяснилось, что это не так.
— Чудесно! В девять часов, без смокинга.
— Мы будем.
— Отлично. В таком случае, я смогу затащить вас к себе наверх и показать кое-что из моих японских эротических гравюр.
Алан смотрел на нее открытым взглядом, в выражении его лица чувствовалась легкая досада.
