Приключения жука Пытлика - страница 18

– Усы так усы!

Подмигнул Навознику, шепнул ему что‑то на ухо, и Навозник принёс ему с поля два длинных конских волоса. Пытлик подклеил их внизу к листу, как продолжение усов, и показал Дровосеку портрет.

Ну, дети, скажу я вам, вы ещё в жизни не видели, чтобы жук так радовался, как тогда Дровосек. Он не мог отвести глаз от этих усов, гладил их, вытягивал лапками и заплатил Пытлику 20 серебряных монеток из крыльев бабочки перламутровки[17].

Потом он свернул лист в трубочку, а так как усы из конского волоса торчали наружу, он перевязал ими рулон, как шнурком, и полетел домой. Всем своим родственникам и знакомым со всего леса показывал потом Дровосек свой портрет. И всем он так нравился, что Пытлику пришлось распустить учеников на каникулы и целую неделю рисовать одних усачей Дровосеков. Навозник еле успевал собирать ему в поле конский волос, который Пытлик приклеивал к каждому портрету на место усов.

Через неделю учеников у Пытлика только прибавилось. И представляете, кто был среди новеньких? Слизняк[18]!

– Я тозе хотю йишовать, но у меня нет ни юк, ни лапок, мне нетем дейзать кайандас!

И правда, у слизняка, который ползает на брюхе, нет ни ручек, ни лапок, чтобы держать карандаш. Что же с ним делать? Навозник хотел его сразу прогнать, потому что слизняк оставлял за собой слюнявые следы. Но Пытлику ровно эти следы и подсказали одну идею.

– Смотри, не обязательно рисовать карандашом, мы научим слизняка рисовать брюшком.

– Брюшком? – удивился Навозник. – Что‑то не верится.

Но пошёл помогать Пытлику.

Сначала они отыскали плоский и гладкий камушек, на котором можно было нарисовать картинку, а потом развели немного зелёной краски, которая осталась от бабочек, прямо на земле.

– Так, слизняк, – распорядился Пытлик. – Теперь ползи по этой краске!

Слизняк прополз, вымазал всё брюхо в зелёной краске и стал так ползать по камешку туда‑сюда, как велел Пытлик, пока весь низ не окрасился зелёным.

– Видишь, ты нарисовал травку? – воскликнул Пытлик.

Слизняк ужасно обрадовался, что у него получилось, и хотел рисовать дальше. Тогда Навозник метлой почистил ему брюшко, а Пытлик развёл синюю краску, и слизняк обмакнул в неё брюхо.

– А теперь сделаем на этом зелёном фоне красивую извилистую линию! – скомандовал Пытлик. Слизняк послушался.

– Смотри, ты нарисовал в траве чудесный ручеёк!

Получалось очень здорово! Вся школа на это смотрела. Навозник опять почистил слизняку брюхо метлой, и слизняк теперь окунул его в серо‑синюю краску.

– Так, а теперь нарисуем очень извилистую линию! – сказал Пытлик и показал слизняку прутиком, как ползти по камню. Слизняк полз – вверх, вниз, то повыше, то пониже, – и вот картинка готова.

– Ух ты, красота какая! – закричали жучки.

И правда красота! На картине ручеёк вился по чудесному лугу, а над лугом вздымались серо‑синие горы. Слизняк был сам не свой от радости.

– Я так йад, сто налисовал такую кйасивую кайтину! Мозно я показу её маме?

И всё канючил, что хочет забрать картину с собой, чтобы дома всем показать. Ну раз хочет забрать домой, пожалуйста. Он достаточно сильный для этого. Они привязали камушек слизняку травинкой на спину, аккуратно, чтобы не смазать картинку, и слизняк весело пополз домой.

Но на следующий день в школу явились мамы других учеников жаловаться. Оказывается, их дети дома вымазали брюшки краской и ползали так по одеялам или по полу, мол, так их в школе научили. Теперь мамы умоляли, чтобы Пытлик больше не принимал в школу слизняков.

Дворник Навозник их только поддержал, потому что слизняк всё‑таки очень наследил, а каждый день за ним мыть он не собирается.

Итак, значит, уроки продолжались без слизняков. И вот однажды посреди обычного учебного дня поднялся страшный переполох. Вдруг прибежали ребята, которые в тот день прогуляли школу, и принялись что‑то отчаянно кричать, даже слов не разобрать.

Что же всё‑таки произошло? Оказывается, играли они где‑то во дворе в прятки, в салки, в каравай‑каравай, как вдруг откуда ни возьмись рябая курочка и – тюк‑тюк, склевала несколько жучков. Ах, какое горе! Бедные жучки… С утра они ещё веселились, а теперь у курицы в брюхе!