— А не холодно ли будет ночью под тентом? — обеспокоенно спросил Торп.
— Не баре, — отрезал Хамяк. — Оденетесь потеплее да закутаетесь в одеяло. И вообще, шерсть нужно отращивать, если холода боитесь. Вот так, — Хамяк любовно потрепал свой густой коричневый мех.
Устроив себе некое подобие постели, Торп и Турп сошли на берег и принялись разводить огонь.
— А ну, с огнем подальше, — повелительно крикнул Хамяк, узрев это.
— Что? — переспросил Турп.
— А ничего! «Полундер» мне еще опалите, вот что. В лесу костер разводите!
Сыщики послушно удалились в лес и продолжили прерванное занятие там. Сложив шалашиком тонкие сухие хворостинки, прикрыв их сверху ветками потолще, они облили все сооружение бензином и подожгли.
Сопер наблюдал это из-под ствола здоровенной сосны и тяжко вздыхал.
— Вот огонь, так огонь… — тихонько приговаривал он. — И ничего-то сложного тут нет… Пых-пых… Почему же у меня ничего не получается? Пых-пых… Может, попробовать залить себе в ноздри бензину?
Хамяк, напротив, смотрел на «огненные» манипуляции сыщиков крайне неодобрительно.
— Лентяи, — бурчал он. — Ищут себе легкой жизни, а топором как следует поработать — это дудки. Не то воспитание…
И Хамяк, не переставая недовольно ворчать, улегся на корме, подперев щеку рукой. На носу лодки с совершенно отрешенным видом сидел Джон Кишо. Снятый с головы цилиндр покоился на его коленях, дабы ветер мог беспрепятственно развевать густые желтовато-рыжие волосы поэта.
— Ну что? — сказал Торп Турпу, когда костер разгорелся вовсю. — Приготовим что-нибудь на ужин?
— Угу, — согласился Турп. — Как насчет жареных сосисок?
— Недурно. Скромно, и со вкусом.
И Торп с Турпом принялись за дело. Оба друга считали себя отличными кулинарами. И, надобно заметить, не без основания. Никто не сумел бы лучше них заварить кофе или поджарить яичницу с ветчиной, луком и всем, что полагается.
Наломав тонких веток, друзья насадили на каждую, как на вертел, по сосиске, концы которых разрезали на четыре части и смазали внутри горчицей.
Вскоре по всей округе распространился изумительно аппетитный аромат. Сопер жадно ловил вкусный запах ноздрями и громко сопел. Даже Джон Кишо вышел из своей поэтической задумчивости.
— Не поэзией единой жив человек, — провозгласил он и направился к костру.
Один лишь Хамяк остался совершенно равнодушным к соблазнительному запаху.
— Дикари, — только и буркнул он, — каннибалы.
Выругавшись, Хамяк нырнул в каюту, но вскоре вылез оттуда с двумя пакетами в руках.
— Варвары, — пробурчал он снова и направился к костру, прижимая ношу к груди.
У костра, в предвкушении трапезы, уже сидели Сопер, Джон Кишо и Торп с Турпом. Над углями дымились аппетитные румяные сосиски.
— А ну, подвинься, — велел Хамяк Соперу. — Троглодит…
Сопер испуганно захлопал глазами.
— А что такое «троглодит»? — робко спросил он.
— Ты и есть троглодит, — пояснил Хамяк. — И остальные не лучше. Ну, кому я сказал? Подвинься. Хамяк что, два раза повторять должен?
Сопер живо потеснился. Хамяк уселся между ним и Джоном Кишо и, бросив презрительный взгляд на сосиски, развернул оба принесенных пакета. В одном оказался кочан капусты, в другом — фисташки.
— Вот эта пища — для настоящего мужчины, — удовлетворенно, едва ли не первый раз за вечер, произнес он и захрустел сочным капустным листом.
С удивлением покосившись на Хамяка, Торп и Турп взяли с костра по сосиске. Сопер и Джон Кишо последовали их примеру. Через миг ночная тишина огласилась дружным щелканьем челюстей.
— Тьфу ты, черт, — неожиданно выругался Турп. — Про хлеб забыли. Сидите, я сейчас принесу.
Он поднялся и направился к берегу.
— Хлеба ему захотелось, — снова недовольно пробасил Хамяк. — Может, еще масла сливочного? — и он бросил в пасть пригоршню фисташек.
Торп тем временем доел свою сосиску и с удивлением почувствовал, что сыт.
Звездное небо, раскинувшееся над лагерем наших путешественников, мерное покачивание сосен и тихий плеск реки за деревьями навевали на него иные, далекие от еды мысли.
«До чего все-таки удивительно хорош мир, — подумалось ему. — Каким, однако, надо быть мастером, чтобы сотворить такие простые, и в то же время прекрасные вещи. Вот небо, вот звезды, вот лес, вот костер… И мы сидим у костра. И… Об этом, право, надо написать что-нибудь такое-растакое, раззамечательное!»
