П. Осликов даже вспотел. Нужно было немедленно придумать другой способ, но как назло, ничего не приходило в голову. Как, например, можно изобразить насморк без соплей?
«А что, если, – подумал Петечка, – сунуть в нос лук? Как будто у меня сопли и я их лечу!»
П. Осликов один раз видел, как именно так лечил насморк дедушка. Главное, П. Осликов знал даже, где лук лежит. Только нужно было дождаться, пока мама уйдёт из кухни.
Когда Петечкин папа вошёл в кухню, чтобы позавтракать, он обнаружил своего сына в ужасном состоянии.
Нос Петечки распух и покраснел, из него ручьём текли сопли, да к тому же из ноздрей что-то торчало. Глаза тоже покраснели. И из них тоже текло. (Это П. Осликов нечаянно потёр их, пока резал лук!)
– Что с тобой? – испугался папа.
– У бедя сопди, – ответил Петечка.
– А из носа что торчит?
– Это лук. От сопдей.
– А-а, – сказал папа, – а почему у тебя зубы чёрные?
– Это я рисовад, – быстро нашёлся Петечка.
– Что? – изумился папа. – Как?
Находчивый П. Осликов схватил чайную ложку и показал, как он рисует и при этом слюнявит карандаш.
– Ага, – понял папа, – а что это ты рисовал в семь утра?
– По естествознанию!
– Так, ладно, – успокоился папа. – Марш чистить зубы. То есть мерить температуру.
П. Осликов поскорее выскочил из кухни и налетел прямо на маму.
– Ой! – сказала мама, увидев своего сына с распухшим лицом и луком из носа. – Ты что, заболел?
Тут папа вышел и всё сам объяснил. П. Осликов только кивал. Лук из носа он уже вынул, потому что ужасно щипало. А мама вообще сказала, что так можно весь нос внутри сжечь. И пошла звонить учительнице, что Петя Осликов сегодня на занятия не придёт, он заболел.
Дело было почти что в шляпе. Только с градусником выходила какая-то беда. Потому что у Петечки опыта не было. Сначала П. Осликов его тёр-тёр, а там как было тридцать шесть и шесть, так и ни с места. А когда П. Осликов потёр посильнее и подольше, вдруг как выскочило сорок один и три! И опять ни с места.
П. Осликов уже градусником и туда-сюда махал, и носом вниз его держал. Ничего не помогало. «Может быть, – подумал Петечка, – высунуть его в окно? Там улица холодная». На улице градусник выключился.
Это был старенький электронный градусник, он не любил подолгу работать. Петечка же не знал, что электронный градусник тереть смысла нет, – ему папа про ртутный рассказывал!
Может быть, П. Осликов придумал бы Ещё что-нибудь. Он ведь был очень находчивый. Но тут в комнату вошла мама. И увидела, как её больной сын спрыгивает с подоконника, держа в руках предательский градусник.
Мама ничего не говорила. Просто стояла и смотрела на П. Осликова. П. Осликов жалобно пошмыгал носом. Но мама ему не поверила.
– Даже не знаю, что сказать, – грустно сказала она наконец. И вышла.
В тот день П. Осликов так и не пошёл в школу. Только почему-то это не доставило ему никакого удовольствия.
А вечером зашёл Кирилл и принёс контрольную, которую учительница английского просила передать П. Осликову.
П. Осликов вздохнул тяжело, взял контрольную и пошёл в свою комнату – думать, как теперь жить.
– Ух, – сказал Петечка.
И потом он сказал Ещё «Эх» и «Ох». Но только ничего не помогло: уже наступило утро, и пора было собираться в школу. Уже было и «Ещё десять минут», и «Ещё пять минуток», и «последняя минуточка» тоже уже прошла. Пришлось слезать с кровати и идти на кухню, где сонная мама готовила завтрак.
П. Осликов был уже взрослый человек – во второй класс ходил. Поэтому он знал, что если человек встал с кровати, ходит, разговаривает и глаза у него при этом открыты, то всё это вместе Ещё нельзя назвать «человек проснулся». Это у него просто такие манёвры. Чтобы окружающие не узнали и не начали вдруг будить – за плечо трясти или Ещё как-нибудь.
– Петечка! – вдруг сказала мама и действительно потрясла П. Осликова за плечо. – Не спи! Ау! Ку-ку! Доброе утро!
– А? – встрепенулся П. Осликов и понял, что нечаянно заснул прямо над тарелкой с манной кашей.
– Не «а», – строго сказала мама, – а пошевеливайся! Время поджимает!
И хотя П. Осликов совсем не всегда понимал, что такое мама сейчас сказала, было ясно, что, когда время поджимает, это значит, что его осталось совсем мало. Даже можно опоздать. Если, конечно, не поторопиться. Это, кстати, не самое страшное. Самое страшное – это когда время жмёт. Это уже всё равно что опоздали.
