– Видите ли, – лукаво извернулся Саксон, – я презираю и ненавижу Бутдера за то, что он направил свою сатиру на то, что выше насмешек, но сама по себе сатира изумительно талантлива. Я восхищаюсь сабельным клинком, но мне нет дела до того, что этот клинок защищает неправое дело. Ведь это же вопрос совсем особенный.
– Ну, для моих старых мозгов ваше рассуждение слишком тонко, – возразил упрямый старый пуританин, – наша Англия разделена на два лагеря. Одни стоят за Бога, другие – за антихриста. Тот, кто не с нами, – против нас. Всех, кто сражается под знаменем дьявола, мы должны презирать и поражать нашими мечами.
– Это верно, – ответил Саксон, наливая себе вина, – я не лаодикиец и временным владыкам служить не намерен. Я надеюсь послужить своему делу и мечом, и проповедью.
– В этом я нисколько не сомневаюсь, мой достоуважаемый друг, – ответил мэр, – извините меня, если я сказал что-нибудь резкое… Но вот что мне неприятно, – я должен сообщить вам грустные новости. Народу я об этом не говорил. Не нужно, чтобы люди падали духом, но вам я скажу. Я знаю, что неудача ещё более утвердит вас в намерении добиться торжества правого дела. Дело, господа, в том, что Арджилю не удалось поднять восстание в Шотландии. Он и его товарищи попались в плен и находятся в руках такого человека, который никогда не имел понятия о том, что такое сострадание.
Мы все вскочили с мест и растерянно глядели друг на друга. Спокоен остался один только сэр Гервасий Джером, который был невозмутим от природы и никогда не волновался. Вы помните, конечно, дети, то, что я вам говорил в начале. Монмауз возлагал большие надежды на восстание в Шотландии. Арджиль и шотландские изгнанники отправились в Айршир с целью поднять местное население. Они надеялись отвлечь на себя значительную часть войск короля Иакова. Если бы им это удалось, поход на Лондон был бы сопряжён с гораздо меньшими затруднениями. На Арджиля возлагались нами большие надежды, ибо в Айршире находились его собственные имения. Думали, что он в одних своих имениях соберёт не менее пяти тысяч сабель. Кроме того, в восточных графствах было много преданных нам людей, готовых сражаться за Ковенант. Все эти люди были отличные воины, доказавшие свои качества во многочисленных стычках. Рассчитывая на помощь горцев и сторонников Ковенанта, Арджиль, казалось, мог надеяться на успех, тем более, что с ним находился пуританин из англии Румбольд и другие лица, опытные в военном деле. И вдруг пришла внезапная весть, что Арджиль разбит наголову и может считаться погибшим. Весть эта была удручающая. Теперь все войска правительства шли на нас.
– А из верного ли источника вы получили это известие? – спросил после долгого молчания Децимус Саксон.
– К сожалению, новость эта верная и никакому сомнению не подлежит, – ответил мэр, – но я понимаю ваше удивление. У герцога были надёжные советники. При нем находился, между прочим, сэр Патрик Юм из Польцорза…
– Да, этот говорить умеет, но зато сражаться – ни-ни… – заметил Саксон.
– А Ричард Румбольд?
– Ну, этот сражаться мастер, зато в голове пустота. Спросите у самого Румбольда, он сам скажет.
– Там был ещё майор Эльфинстон.
– Хвастун и дурак! – воскликнул Саксон.
– А сэр Джон Кохран?
– Большой льстец с длинным языком, но работу любит и глуп, – ответил солдат. – Да, этот поход был с самого начала осуждён на неуспех. Во главе экспедиции стояли самые неподходящие люди. Я все это предвидел, но все-таки надеялся. Я думал, что отряд Арджиля сумеет пробраться в горную страну, где живут эти бродяги, что без панталон ходят. С этими бродягами он мог бы долгое время держаться против королевских войск. Так вы говорите, что они все попали в плен? Это урок нам, это предостережение. Монмауз и его советники должны действовать более энергично. Они должны поражать врага в самое сердце, а не отделываться пустяками. Пуще же всего не стоит медлить, а то мы попадём в такое же положение, как Арджиль и Румбольд. Скажите, зачем они промешкали два дня в Аксминстере? Ведь теперь нам каждый час дорог. Что это за порядок такой? Разобьёт Монмауз маленький отряд милиции и радуется. Валандается в одном городе сорок восемь часов да благодарственные молебны служит. А враг-то не дремлет. Черчилль и Фивершам, как мне это хорошо известно, двигаются на запад со всеми силами. Голландских гренадеров у короля больше, чем крыс на чердаке.
