Часы в Чедзое пробили один раз.
– Разве это не восхитительно? – прошептал сэр Гервасий (мы с ним вместе перебрались на другую сторону Лангмурского рейна). – Я никогда не испытывал таких сильных ощущений.
Я ответил несколько холодно:
– Вы говорите так, как будто дело идёт о бое быков и петухов. Мы принимаем участие в торжественном и печальном событии. Победит тот, кому суждено победить, но в эту ночь английская почва обагрится английской кровью.
– Ну, что ж! Больше места будет для тех, кто останется в живых, – ответил он легкомысленно. – Поглядите-ка, как горят в тумане неприятельские костры. Как это вам приятель моряк советовал? Он, кажется, хотел, чтобы мы взяли врага на абордаж? Вы передали этот совет полковнику?
– Теперь не время шуток и смеха, – ответил я серьёзно. – Я уверен в том, что немногие из нас увидят завтрашний восход солнца.
– Да мне вовсе неинтересно глядеть на солнечный восход, – ответил он со смехом. – Как вчера солнце восходило, так зайдёт и завтра. Черт возьми, я ни разу в своей жизни не вставал с постели, чтобы видеть восход солнца, но зато я его раз видел, этот восход, отправляясь спать.
– Может быть, я паду на поле битвы, – сказал я. – На этот случай я уже дал поручения другу Рувиму; он исполнит то, о чем я его просил. Приятно идти на смерть и сознавать, что твоё последнее прости будет передано твоим любимым и любящим тебя. Не могу ли я и вам оказать такую же услугу?
Сэр Гервасий задумался и произнёс:
– Что ж, пожалуй. Если я умру, вы можете сказать Араминте… впрочем, нет, оставьте бедную девку в покое. Зачем её удручать известиями, от которых она будет плакать? Вот другое дело маленький Том Чичестер. Он с удовольствием послушает про потеху, которую мы устроили в Сомерсете. Если будете в Лондоне, непременно отыщите его. Сделать это нетрудно: он ежедневно между двумя и четырьмя бывает в «Кокосовом дереве». Кроме того, мне хотелось бы порекомендовать вашему вниманию тётушку Боттеворз. Во время оно она была замечательной кормилицей; но теперь она уже состарилась и её приходится кормить саму.
– Если я останусь жив, а вы падёте, я сделаю для неё все, что могу. Что вы скажете мне ещё?
– Скажу вам следующее: если, приехав в Лондон, вы вздумаете себе заказывать жилет, заказывайте его у Хаккера у собора святого Петра. Конечно, это не Бог весть какое важное сообщение, но вы мне потом скажете спасибо. Да, вот ещё что: есть у меня парочка безделушек, так вот я хотел бы их подарить хорошенькой пуританке, когда ваш друг поведёт её к алтарю. Черт меня возьми, если эта пуританка не заставит Рувима читать назидательные книги!
В эту минуту к нам подъехал Саксон. Сэр Гервасий обратился к нему:
– Что это мы тут остановились, полковник? Торчим в болоте, словно цапли.
– Перестраивают передовую линию для атаки, – ответил Саксон. – Черт возьми! Неприятельский лагерь ничем не защищён от нападения. Дайте мне только тысячу двести человек хорошей конницы! Дайте мне только на один час Пандурский полк Вессенбурга! Да я бы вытоптал весь их лагерь так, как град вытаптывает ржаное поле.
– А разве нашу конницу нельзя пустить в дело? – спросил я.
Старый солдат презрительно фыркнул.
– Если это сражение будет выиграно нами, – сказал он, – то только благодаря пехоте. Чего ждать от такой кавалерии, как наша? А вы, господа, держите солдат в полной боевой готовности. На нас, того и гляди, нападут королевские драгуны. Фланговая атака падёт всею тяжестью на вас.
Мы занимаем почётный пост.
Я всмотрелся в темноту и ответил:
– Но вправо от нас я вижу войско.
– Да, это таунтоновские горожане и крестьяне из Фрома. Наша бригада прикрывает правый фланг. Ближайшими к нам являются углекопы из Мендикса. Товарищи они прекрасные; они стоят сейчас по колено в грязи. Если они и сражаться будут так, как валяются в грязи, то ничего лучшего и ждать нельзя.
– Ну, – заметил я, – надо надеяться, они будут сражаться как следует. Однако войска тронулись.
– Да-да, час настал! – радостно воскликнул Саксон. Он обнажил саблю и, обернув рукоять платком, взмахнул ею в воздухе.
Медленно и молчаливо двинулись мы вперёд в густом тумане. Ноги солдат скользили и тонули в чёрной грязи. Несмотря на то что мы соблюдали все предосторожности, движение такого большого количества людей не могло совершаться без шуму. Топот тысячи ног гулко раздавался в ночном воздухе. Впереди в тумане мелькали красные огоньки. То были сторожевые костры неприятельского лагеря.
