– О, нет-нет! По всей вероятности, я совершенно её недостоин… Я питаю чрезмерные надежды и, однако…
– Да, Рувим, – подтвердил я, – не устремляй своей души к этому. Ты знаешь, что твоё желание труднодостижимо. Старик богат и мечтает, по всей вероятности, о блестящей партии для своей внучки.
– О как бы я хотел, чтобы он был беден! – воскликнул Рувим. В этом восклицании сказался непомерный эгоизм, присущий всем влюблённым. – Но кто знает? Если эта война продлится, я, может быть, сумею отличиться. Мне дадут какой-нибудь чин или титул. Кто знает? Ведь другим удавалось же. Отчего и мне ;ic иметь успеха?
– Вот интересно, – заметил я. – Из Хэванта поехало нас трое человек. Одного погнало самолюбие, другого ждёт любовь. Спрашивается, чего жду от войны я? Честолюбия во мне нет, и любви я тоже чужд. Зачем я лезу на опасность?»
– Ну, это ты напрасно, – ответил Рувим, – наши с Саксоном побуждения имеют временный характер, а ты руководствуешься вечной идеей. Честь и долг – это две звезды, всегда указывающие путь крупным людям.
– Эге, да мистрис Руфь выучила тебя красно говорить, – засмеялся я, – конечно, мы её сейчас увидим. Здесь собрались все красавицы Таунтона.
Мы въезжали в этот момент на базарную площадь. Она была запружена войсками. У креста стояли десятка два девушек, одетых в белые кисейные платья с голубыми поясами. При приближении короля эти девушки, видимо, волнуясь, двинулись к нему навстречу и поднесли ему знамя собственной работы и Библию в кожаном переплёте с золотыми застёжками. Знамя Монмауз передал одному из свиты, а книгу поднял над головой, восклицая, что готов защищать до смерти истины, заключающиеся в этой книге. Эти слова короля вызвали неописуемый восторг народа и войск. Ждали, что Монмауз взойдёт на возвышение около креста и произнесёт речь, но король этого не сделал. Все ограничилось тем, что герольды перечислили права Монмауза на корону. Затем король приказал расходиться. Войска двинулись по разным направлениям. Повсюду для них были приготовлены обеды. Король и главные офицеры поместились во дворце, приготовленном и приведённом в надлежащий вид на средства мэра и богатых горожан. Солдат разместили в домах горожан, на улицах и около дворца. Многие не нашли места и разместились лагерем вокруг города. Ночью окрестности города приобрели чрезвычайно оживлённый вид. Вся долина была покрыта горящими кострами, около которых сидели и разговаривали люди.
Глава XXI
Состязание с немцем
Вечером король Монмауз созвал своих военачальников на совет. Децимус Саксон был приглашён и поэтому отправился во дворец. Я пошёл вместе с ним потому, что должен был исполнить приказ сэра Иакова Клансинга и передать королю его посылку. Придя во дворец, мы узнали, что король ещё не выходил из своей комнаты. Нас ввели в большую залу, где нам и пришлось ожидать его выхода. Это была красивая комната с высокими окнами и резным деревянным потолком. В дальнем углу залы виднелся королевский герб, но поперечника, указывающего на незаконнорождённость, на нем не было видно. В зале находились все главные вожди армии. С ними пришли и низшие начальники и просители. Лорд Грей из Йорка стоял молча у окна и угрюмо глядел на горизонт. Вэд и Гальнс шептались о чем-то в углу комнаты и качали головами. Фергюсон в парике, который съехал на бок, шагал по зале, выкликая по временам слова молитвы и гимнов. Несколько человек, одетых по-придворному, собрались около угасшего камина и громко хохотали не совсем приличному рассказу своего товарища. В другом конце комнаты жалась большая куча пуритан в чёрных и серых одеждах. Пуритане стояли около какого-то проповедника и вполголоса рассуждали об отношениях кальвинизма к государственности. Простые воины, одинаково чуждые придворному разврату и сектантскому изуверству, ходили взад и вперёд по комнате или стояли у окон, глядя на палатки солдат, раскинутые около дворца. Один из этих воинов обращал на себя внимание. Он был великан, и плечи у него были замечательно широкие. Саксон подвёл меня к нему, а затем, тронув гиганта за плечо, дружески протянул ему руку.
