На мои крики из какой-то двери, наверно из собственных комнат, выбежал хозяин. Я, в образе дурно воспитанного и готового к решительным действиям мистера Джеффриса, стоял в холле, уперев руки в боки.
– Куда вы обращаетесь, когда в вашей гостинице оскорбляют, а может быть, и грабят людей, путешествующих по поручению своих хозяев? – грубо спросил я.
– Мистер Джеффрис, – ответил хозяин, – умоляю вас, говорите потише… – Мрачное выражение лица делало его похожим на настороженную собаку, которая не может решить, завилять ли ей хвостом или зарычать на прохожего.
Я немедленно закричал в полный голос:
– Ах, так вы не хотите, чтобы другие постояльцы знали, что с ними может случиться в вашем заведении, вот что! Вы хотите, чтобы на них нападали так же, как на меня? – Я решительно шагнул вперед. Сказать по правде, моя голова болела так, словно череп грызла стая мышей, а лента, закрывавшая глаз, жгла голову так, словно была сделана из раскаленного докрасна металла. – А почему бы мне не предупредить несчастных о порядках, которые вы завели в своем притоне?
– Мистер Джеффрис… – пытался протестовать хозяин.
– Да, – воинственно продолжал я. – Я должен предостеречь их, это моя обязанность. Вы не согласны со мной?
Действие моих язвительных насмешек оказалось куда сильнее, чем я предполагал. Хозяин в страхе съежился.
– Может быть, будет лучше, если вы сначала расскажете мне, что произошло? Я вижу, что вы расстроены.
– Вы называете это «расстроен», – ядовито воскликнул я. – И вы чертовски правы. Любой, у кого в черепушке осталась хоть капля мозгов, расстроился бы. – Мне очень хотелось лечь и закрыть глаза и лоб прохладным компрессом, но я не мог позволить себе отвлечься. – Так вот, раз уж вы так хотите знать: только я успел лечь в ванну, как какой-то здоровенный мерзавец, животное, ворвался ко мне и принялся топить меня.
– Топить вас? Но почему? – опешил хозяин.
– Хорошо вам спрашивать, – огрызнулся я, пытаясь сдержать тошноту, нахлынувшую на меня, когда я слишком резко качнул головой. – Он хотел выудить из меня сведения, не остановился перед насилием. Думаю, что он подсыпал мне в воду какого-то дурману, иначе с чего бы у меня так раскалывалась голова. Мой хозяин будет очень недоволен вашей работой, – добавил я и посмотрел, какой будет реакция на эту угрозу.
– Par bleu[6], кому же такое может прийти в голову? – Но его глаза бегали, и я проникся уверенностью, что он знает ответ на этот вопрос, хотя вряд ли сознается в этом. Он боялся, но не меня. Из этого следовало, что человек, напавший на меня, или не был агентом Викерса, или же хозяин не очень боялся, что я пожалуюсь своему лондонскому патрону. Но кто же тогда этот немец и почему он хотел утопить меня?
– Вам стоит получше заботиться о других своих постояльцах. Вдруг эта скотина попытается взяться за кого-нибудь еще? Вот так-то. Мистер Викерс будет очень недоволен.
Я несколько усилил свою предыдущую угрозу в надежде, что имя все же заставит хозяина заволноваться, и с изумлением увидел, что тот побледнел и перекрестился.
– А, вам это не нравится? – воскликнул я. – Ладно, тогда попытайтесь выяснить, кто же все-таки напал на меня. – С этими словами я стиснул зубы, чтобы приглушить головную боль, и, двигаясь с преувеличенной осторожностью, как пьяный, направился в свой номер.
Закрыв за собой дверь, я увидел, что номер обыскивали. Моя одежда была разбросана по полу, ящики из комода вынули и тоже вывернули на пол, кровать отодвинули в сторону, матрас, сброшенный с кожаной сетки, валялся рядом. Пистолета, конечно, не было. Это не удивило меня, но все же привело в уныние. Я решил отложить осмотр багажа наутро. Может быть, завтра боль утихнет и голова будет работать лучше. Сейчас же я просто не мог доверять себе: у меня не хватало сил, чтобы быть внимательным. Поэтому я водрузил матрас на место, положил подушку и простыни и улегся.
Спал я очень плохо, меня преследовали кошмары, я проснулся на заре. Глаза слипались, и тошнота, вызванная наркотиком, хотя и стала слабее, но не прошла до конца. Одолевало неясное беспокойство. Я не мог понять, почему немец напал на меня. По поведению хозяина гостиницы я убедился, что это не был другой посланец Викерса; у того просто не было для этого оснований. Тогда кто же мог решиться на такой шаг, зная, что я нахожусь на службе у Викерса? Поняв, что, несмотря на слабость, снова заснуть мне не удастся, я сел в постели и принялся мысленно составлять список всех, кого встретил за прошедшие сутки. Был ли среди них кто-нибудь из противников Братства или, наоборот, кто-то стремился воспрепятствовать миссии, которую поручил мне Майкрофт Холмс? Я не решился доверить свои мысли бумаге, памятуя о том, что за мной с подозрением следит враждебная группа, если не две.
