Так я рассуждал, друзья мои, в те дни, в дни моей молодости; я не предвидел одинокой, жалкой старости, когда я буду тосковать об этих исчезнувших навеки прекрасных видениях. Иногда, глядя на моих старых товарищей, окруженных взрослыми детьми, я с горечью уходил прочь. То, что я в молодости считал за любовь, была лишь игра, шутка. Только теперь я понял, что такое любовь. Любовь — это основа всей жизни человеческой, это одно из самых сильных чувств…
Но я должен вам сообщить, что любовь моя к Лючии была причиной самого ужасного из всех моих удивительных приключений. Вы часто спрашивали меня, как я потерял мое правое ухо. Это случилось именно из-за любви моей к Лючии.
Сюше квартировал в это время в старом дворце дожа Дандало. Стоит этот дворец на лагуне, недалеко от площади Святого Марка. Однажды, возвратившись домой поздно вечером из театра Гольдони, я нашел письмо от Лючии. У под'езда меня ждала гондола. В своем письме Лючия сообщала, что у нее какие-то неприятности, и просила меня приехать к ней немедленно.
Француз и солдат знает, как надо отвечать на такие письма. Через мгновение я был уже в лодке, гондольер немедленно ударил веслами, и мы очутились в темной лагуне.
Садясь в лодку, я обратил внимание на гондольера. Ростом он был невысок, по таких коренастых и широкоплечих людей я никогда еще не видывал. Впрочем, я не удивился. Венецианские гондольеры — здоровенный народ, и силачи между ними вовсе не редкость.
Журчание воды и всплески весел действовали на меня убаюкивающим образом. С обеих сторон узких каналов на нас надвигались высокие дворцы, и только далеко, наверху, виднелась узкая полоска усеянного звездами неба. Мрак повсюду непроницаемый. Изредка, когда мы проходили под мостами, я замечал тусклое мелькание масляных фонарей.
Время и место были самые подходящие для сладких мечтаний. И я предался думам о своем прошлом, о великих военных делах, в которых мне пришлось участвовать, о лошадях, которых я об'езжал, и о женщинах, которых я люблю. Затем я вспомнил о моей дорогой матушке, потом об императоре; я думал о дорогой родине, моей милой Франции, дочери которой так прекрасны, а сыны так мужественны!! Да, мы прославили Францию, водрузив ее знамена чуть ли не во всем мире. О, Франция! Ее возвеличению я готов посвятить всю свою жизнь!
Преисполненный этими патриотическими чувствами, я приложил руку к сердцу и собирался поклясться в вечной верности отечеству, но в эту минуту гондольер навалился на меня сзади. Да, друзья мои, он именно не напал, а в буквальном смысле слова навалился на меня всей своей тяжестью. Гондольер гребет веслами стоя и находится он позади вас. Вам он не виден и предупредить такого рода нападение совершенно невозможно.
Хороший солдат, находясь в неприятельской стране, во всех случаях жизни должен быть настороже. Я всегда придерживался этого правила и Дожил до седых волос только потому, что правило это строго соблюдал.
Но в эту ночь я вел себя слишком беззаботно и держал себя, как молодой рекрут, который боится, чтобы его не заподозрили в трусости. Прежде всего, второпях я позабыл захватить пистолет. При мне была только сабля, но сабля, друзья мои, не всегда бывает пригодным к делу оружием. Не думая об опасности, я сидел, развалясь, в гондоле, душою витая в заоблачных сферах, и вдруг мне пришлось очутиться на дне лодки. Лежа на животе, я задыхался, ибо это чудовище немилосердно меня давило. В одну минуту он меня обезоружил, надел мне на голову мешок и крепко завязал его у пояса.
Я очутился в самом беспомощном положении и был похож на связанную курицу или на какой-то узел. Я не мог ни кричать, ни двигаться.
Прошла минута, и я снова услыхал всплеск воды и удар весел. Этот нахал, сделав свое гнусное дело, принялся снова за свою обычную работу. Он греб с таким спокойствием, точно для него было самым привычным делом сажать в мешки гусарских полковников. Вы себе, конечно, представляете, что должен был я испытать, лежа на дне гондолы. Какой-то жалкий, невооруженный бродяга посадил в мешок меня, меня — понимаете ли? Меня, Этьена Жерара, чемпиона всех шести бригад легкой кавалерии великой армии, меня, лучшего бойца на саблях!
