Глаза принцессы Елены блеснули: она заметила, что он побледнел.
– Так я пойду к ней, если позволишь, – сказала Беата.
– Тогда тебе придется отправиться в Альтенштейн: ты едва ли найдешь ее в Совином доме.
– Я поеду к ней сегодня вечером, когда она будет дома, и не вернусь без ее согласия.
– Вам, кажется, не повезло, барон, – вступила в разговор принцесса с мрачно блестевшими глазами. – По словам мамы, герцог почти наверное лишит праздник своего присутствия. Ее высочество только что прислала ей записку относительно туалетов и с огорчением сообщила это.
На лбу барона вздулась жила, но ничто больше не изменилось в его лице; он внимательно смотрел на садовников, которые прикрепляли белые с красным флаги.
– Это довольно красиво, – спокойно сказал он, – вы не находите, ваша светлость?
Принцесса кивнула.
– Почему нет цветов вашего дома? – спросила она с чарующей улыбкой. – Попеременно красное с желтым и красное с белым.
– Я не люблю это сочетание, – возразил он, – оно слишком вычурно.
* * *
В этот день Клодина после полудня подошла к столу брата, чтобы проститься с ним.
– Ты позаботилась о моем отказе?
– Да, о твоем и моем тоже. До свидания, Иоахим.
– И о твоем? – с изумлением спросил он.
– Да, я не люблю подобных праздников; не сердись, Иоахим.
– Сердиться? Я только не понимаю тебя: ты очень огорчишь Беату.
По губам Клодины скользнула легкая усмешка.
– О, думаю, я скоро успокою ее… Иоахим, оставь меня здесь, ты не представляешь себе, как я радуюсь тем дням, когда после обеда остаюсь здесь и провожу вечер под дубом с тобою.
Он протянул ей руку.
– Как хочешь, Клодина. Ты знаешь, я согласен со всем, что ты делаешь.
Клодина сошла вниз, поцеловала на прощание девчурку, которая шила куклам платья под надзором Иды, и заглянула в комнату фрейлейн Линденмейер. Старушка спала в своем кресле. Клодина тихо затворила дверь и через вестибюль прошла в сад; перед воротами стоял герцогский экипаж. Меньше чем через полчаса она уже сидела в альтенштейнском парке под дубом и читала герцогине сочинение Иоахима «Весенние дни в Испании», где история его любви сплеталась с поэтическими описаниями прекрасной природы этой страны.
– Клодина, – перебила ее герцогиня, – она, должно быть, была необычайно обворожительна, твоя маленькая невестка? Опиши ее мне.
Девушка устремила свои голубые глаза на приятельницу.
– Она несколько походила на тебя, Элиза!
– Ах, ты льстишь, – погрозила герцогиня, – но это дало мне хорошую мысль – напомнило о туалете на вечер: не взять ли мне веер и мантилью и явиться в Нейгауз испанкой? Мне кажется, это будет интересно, а ты как оденешься?
– Я отказалась, Элиза.
Лицо герцогини омрачилось.
– Как жаль, – тихо и задумчиво сказала она, – герцог тоже отказался.
Бледное лицо Клодины вспыхнуло от испуга.
Герцогиня вопросительно посмотрела на нее:
– Тебе жарко?
– Но почему его высочество не хочет присутствовать на празднике? – уклончиво спросила Клодина.
– Он не объяснил причины, – был ответ.
– Элиза, – поспешно сказала молодая девушка, – если ты прикажешь, я возьму назад свой отказ. Это мне легко сделать у Беаты.
– Я не приказываю тебе, но буду очень рада, – сказала герцогиня с прежней улыбкой.
– Так отпусти меня на час раньше – я хочу сама сообщить Беате о перемене своего решения.
– Конечно! Хотя мне и будет тяжело твое отсутствие. Но скажи мне, почему ты не хотела ехать в Нейгауз? Я не могу поверить, что тебя так задело столкновение с принцессой Еленой, чтобы из-за него отказать своим родным.
Говоря это, герцогиня взяла руку подруги и заглянула ей в глаза. Но длинные ресницы не поднялись, и прекрасное лицо залилось румянцем.
– Нет, нет, – тихо проговорила Клодина, – это не потому. Я обещала Иоахиму тихий, спокойный вечер и думала, ты не заметишь моего отсутствия в шуме и блеске праздника.
– Я никогда не чувствую себя более одинокой, чем среди массы народа, – возразила герцогиня и удержала руку Клодины, которую та хотела отнять.
– Я буду с тобой, Элиза.
– Охотно?
– Да! – не очень решительно произнесла Клодина и наклонилась к герцогине. – Да! – повторила она еще раз. – Потому что я очень люблю тебя.
