Холлисток взял ее под мышки, поставил на непослушные ноги, и совсем громко сказал «Иди!», одновременно подтолкнув вперед. И тут же случилось чудо. Элизабет, как ни в чем ни бывало, пошла вперед, и открыла входную дверь в ожидании, когда спустятся Генрих и Мэри.
— До свиданья, мистер Холлисток! — защебетала она, когда они поровнялись. — Пока, Масси!
Она помахала Грину рукой, и тот с водительского места с энтузиазмом ей ответил.
— Вы что желаете на ужин, миссис Брэдли? — спросила она у Мэри.
— Давай что-нибудь торжественное, Лиз. — с улыбкой ответила она, хотя секунду назад ее лицо выражало только глубокое удивление невероятными превращениям, происшедшими с ее помощницей.
— Тортик, вино?
— Хорошо, милая, я согласна. И пусть Грэтхен, когда придет, вместе с тортиком купит еще и фруктов. Гранаты, виноград, красных яблок.
— Хорошо, миссис Брэдли. — И еще раз помахав всем рукой, Элизабет исчезла за дверью.
Холлисток открыл перед Мэри дверь, и когда она села, обратился к Майклу:
— Едем туда, где вы ловили своих крыс. Мы поедем следом. Раз вас там никто не заметил, значит место это тихое. Двигайтесь не быстро, чтобы нам не потерять вас на каком-нибудь светофоре.
Закрыв дверь, он наконец, сел в свою машину.:
— Давай за ними, Масси!
Долго описывать дальнейшее не имеет смысла. Они выехали на Бонд-стрит и оставив справа от себя Гайд-парк, покатили на север. Уже начинало темнеть, и вечерние пробки не способствовали быстрому передвижению. Однако, примерно через час они оказались в нужном месте. Это был действительно безлюдный пустырь на самой окраине города, куда еще не добрались жилые постройки. Вдалеке виднелась лондонская кольцевая дорога, ярко освещенная огнями. Подъезд к самой свалке был порядочно изъезжен грузовыми машинами, каждое утро привозившими сюда тонны городского мусора. Оставив Мэри сидеть в машине, они втроем взяли в руки четыре страшных свертка и пошли пешком. Стояла уже кромешная тьма, но для глаза вампира не было ничего милее ее. А потому они без приключений добрались до нужного места.
— Ну и вонь! — сказал Генрих, морща нос. — Но для нас это хорошо, потому что их тут и подавно никто не найдет. По крайней мере, до конца лета пролежат, а там уж как придется.
— У нас лопаты нет! — сообщил вдруг Масси.
— Ничего, скидывай сюда. — Холлисток указал на небольшую канаву.
После того, как дело было сделано, он послал их набирать в большие деревянные ящики, очень кстати лежащие неподалеку, всякий хлам. Через пятнадцать минут все было кончено, и над несчастными французами возвышалась целая гора пищевых отходов. Подойдя к машине, Генрих открыл багажник, и достав из одного из своих чемоданов два комплекта одежды, кивнул на них головой:
— Переодевайтесь, а то снова на бродяг похожи.
— Все? — Мэри высунулась из окна.
— Все нормально, — ответил Холлисток, быстро складывая грязную одежду обоих вампиров в большой пакет, — еще пять минут!
Затем он достал из багажника бутылку питьевой воды и полил им на руки, которые тоже не озонировали воздух. Дело закончилось толстой пачкой влажных спиртовых салфеток, вся сотня которых и ушла на последний марафет.
— Вот теперь хорошо! — Генрих отошел немного в сторону, чтобы лучше рассмотреть Масси и Майкла. — Поехали!
— Куда, босс?
— В Хитроу!
Теперь уже Генрих с Масси ехали впереди Мэри и Майкла.
— Какой план? — спросил Масси, молчавший всю дорогу, когда вдали уже показались огни аэропорта.
— Метров за двести до въезда, останови.
— Ок!
Вскоре дорога свернула в сторону, а когда они выехали из пролеска, Хитроу предстал перед ними во всей красе. В ночи он выглядел особенно мощно, как настоящий город будущего, полностью состоящий из стекла, бетона и стали.
— Здесь! — Генрих указал на небольшую неохраняемую стоянку, открывшуюся справа.
Масси лихо зарулил туда, и найдя свободное местечко, выключил двигатель. Холлисток вышел из машины и направился к Мэри и Майклу, тоже остановившимся неподалеку. Они тоже погасили огни и ждали, что будет дальше.
— Ну вот и все, — Генрих остановился рядом с дверью Мэри, и отрицательно покачал головой, когда она сделала попытку выйти. — Не надо, мы уже попрощались! Привыкайте к тому, что вы больше не люди, а значит не давайте постоянно волю чувствам, это только вредит.
