— Сам дойдешь? — обратился он к женщине.
— Да, — та с трудом, но поднялась с дивана. — А что вы сделаете теперь Клаусу?
— В каком смысле? — Холлисток удивленно поднял брови.
— Он же ослушался вас.
— А! — Холлисток улыбнулся. — Увидишь! А сейчас давай так, я пойду вперед, чтобы особо не привлекать внимания портье, а ты через минуту тоже спускайся. Я вижу, парень ты сильный, умный, а потому опекать тебя не собираюсь. Достоинство, с которым ты держишься, я оценил, и со своей стороны претензий не имею. Все ясно?
— Да, — женщина кивнула. — Я понял вас.
— Вот и отлично, я не сомневался, — Холлисток потушил сигару, и выбросив окурок в унитаз, не оглядываясь, вышел за дверь.
На выходе из отеля Генрих степенно кивнул портье и дал небольшие чаевые швейцару, услужливо открывшему перед ним дверь. Он дошел до угла и подождав женщину, вместе с ней вернулся к машине. Увидев из приближение Масси вышел и открыл багажник, где уже находился один из беглецов.
— Пусть сядет на заднее сиденье, — сказал Холлисток.
Масси, привыкший не удивляться, какими бы странными не казались пожелания его босса, пожал плечами и открыл перед женщиной дверь, которая с трудом опустилась на сиденье. Сев за руль, он посмотрел на Холлистока:
— Куда, босс?
— Поехали на окружную дорогу, там посмотрим.
Сначала они ехали молча, потом Генрих повернулся назад и с интересом посмотрел на женщину, с закрытыми глазами сидевшую на заднем сиденье.
— Тебя зовут Андреа Бартези? — спросил он.
— Угадали, — ответила она, не открывая глаз.
— Плохо себя чувствуешь?
— Да, господин, — она открыла глаза, — тело легкое, но перед глазами туман.
Холлисток кивнул:
— Дай руку! — скомандовал он. — Еще не хватало, чтобы Элизабет Стоун вернулась в тело и сразу попала в больницу.
— Что со мной? — спросил Бартези. — Я еле спасся от этих свирепых чудищ, одно тяпнуло меня за икру, но как я перенес эту боль сюда?
— Вестолы забирают силы, кусая жертву, — ответил Генрих, массируя ей запястье, — он тебя схватил, считай что части своей энергии ты лишился. Я не могу допустить этого, потому что в загробном мире от тебя потребуется именно она. Никто там не будет тебе ее возвращать, чтобы потом снова забирать, а для меня дело чести доставить вас туда в лучшем виде.
С этими словами Генрих, перегнувшись через сиденье, резким движением притянул женщину к себе, легонько ударил ее открытой ладонью по глазам, и когда тело обмякло, впился зубами в ее запястье, на котором от массажа вздулась широкая вена. Генрих так пережал ее, что кровь, не находя прохода, надулась в небольшой шарик, который и стал его целью. Укус был коротким и точным, кровь мгновенно наполнила рот, но сделав всего один глоток, он резко провел вдоль вены языком и она сразу свернулась. Женщина глубоко вздохнула и открыла глаза.
— Ну как? — спросил Холлисток, вытирая рот платком.
— Просто супер! — голос у нее был ровным и звонким.
— Возни мне с вами! — Холлисток откинулся в кресле. — Наделаете дел, потом как дети малые начинаете бегать от расплаты, не понимая, что только усугубляете положение. Сколько ты, Андреа, потратил моих сил, своих, и наконец, сил этой вот Лиз, в теле которой ты сейчас заперт. Я видел тысячи таких, как ты, и все говорят одно и то же — я, дескать, испугался и хотел что-то изменить, так?
Он снова повернулся назад.
— Я не думал, что у нас что-то получиться, но так хотелось еще погулять на земле, — Бартензи говорил спокойно, почти безразлично глядя в окно. — Что нам теперь будет?
— Ничего не будет, — усмехнулся Холлисток, — отправитесь куда вам и положено. Только с дружком твоим я сначала разберусь. Нам туда, Масси, — обратился он к Грину, который не встревая в разговор, вел машину.
— Да босс.
Они свернули на кольцевую магистраль, огибающую Лондон и направились к югу.
— Смотри по сторонам, где какие будут указатели. Как проедем поворот на Виндзор, следующий будет на Брэкнелл, туда и свернем.
— Понял. — Масси кивнул.
— У тебя, как и у каждого преступника, извращенное сознание, — Холлисток снова обратился к Бартензи. — Вам всегда кажется что вы самые сильные и вам все должны. На самом деле, дружище, вы нужны, чтобы вашими эмоциями, а потом и вами самими, питались те, кто вас и создал. Каждый живет по особой программе, и мне не составляет особого труда ее понять, потому что я из тех, кто питается вами! — Генрих хищно улыбнулся. — И для меня, чем вы все хуже и чем сильнее, тем лучше, потому что тем больше я могу от вас получить.
