— Бросай их! Всех туда! Всех!
Толпа ахнула, колыхнулась — видимо, не верили, что князь может сделать с ними такое. А теперь сразу поверили.
Двое дружинников уже схватили одного, близко стоящего к яме. Новгородец упирался, но его подвели к краю — и толкнули. Он упал вниз — и кажется, удачно, потому что сразу из ямы послышался глухой, но веселый его голос:
— Ничего, братцы! Здесь жить можно! Места на всех хватит!
Он и еще что-нибудь кричал бы товарищам, но тут на него сбросили второго, потом третьего. Больше того новгородца не было слышно. Зато те, кто дожидался своей очереди, молчать не стали:
— Кровопиец! Не напился еще крови?
— Погода! Вот тебе припомнится!
— Ярослав! С безоружными-то легче воевать? Собака ты!
— Мы не безымянные! Про нас знают! За каждого ответишь!
Они кричали, и у Ярослава подергивалось лицо. Кричавших оставалось все меньше, а из-под земли, становясь все громче, доносился приглушенный многоголосый стон. Некоторые из новгородцев не давали себя вести — шли сами. Возле края ямы, плюнув в князя, прыгали вниз. Связанных тел в дыре было навалено высоко. Дружинники, стоявшие у дыры, кричали:
— Отползай давай! Освобождай место!
Наконец — сбросили последнего. Он уже поместился с трудом. Стон из ямы звучал слаженно и ровно — Ярослав был доволен. Проводив последнего новгородца взглядом, он повернулся к дружине:
— Досками заложите. А сверху — дерном. Вдруг ночью дождик пойдет! Их и не замочит.
Только двое, кажется, и засмеялись над княжеской шуткой. Остальные не засмеялись. Но не стали и возражать — тут же были принесены доски, и яму закрыли, как велел Ярослав.
Вскоре стемнело — день завершался. Начался он, правда, неудачей, но закончился хорошо. Ярослав Всеволодович чувствовал, что на душе немного полегчало.
Стон из погреба раздавался всю ночь. Но князь его не слышал. Он сходил-таки в баню, помылся, напарился — и ушел на женскую половину, где жили его наложницы. А эта часть дворца находилась от погреба достаточно далеко.
И следующим днем стон еще был слышен, но уже слабее. Ярослав нарочно ходил туда — прислушивался. Несколько раз ходил. Вечером ему даже показалось, что кто-то еще под землей жив. Но, может быть, только показалось — почудившийся звук был невнятен и непонятно откуда шел. Возможно, и не из ямы.
Впрочем, у Ярослава появились другие заботы — помимо новгородских купцов. Со дня на день приходилось ожидать прихода князей-победителей, и надо было придумать какую-то хитрость, какой-то ловкий ход, чтобы сохранить свое положение.
Он знал, что сражение на Липице проиграно. Могло, конечно, случиться чудо — после того, как Ярослав бежал, суздальское войско, к примеру, пришло в себя и двинуло на врага с новой силой. Но в чудеса Ярослав не верил. Потом, через пару дней, в Переяславль стали возвращаться уцелевшие — безоружные и покалеченные. И добрых вестей они не принесли.
А это значило, что государем над всеми землями великого княжества Владимирского и Суздальского встанет Мстислав Мстиславич, и, учитывая это, надо было строить дальнейшую игру.
Ярослав сильно надеялся на их родственные узы! Не станет же Мстислав Мстиславич отнимать мужа у собственной дочери! Конечно, Ярослав знал, что Удалой очень недоволен тем, как Елене живется замужем. Но ведь можно повиниться, покаяться, обещать, что отныне все будет не так и станет он жить с женой в любви. И тестя станет во всем слушаться.
Если так рассуждать, то все выходило хорошо. Но для того, чтобы душу успокоить, надо было получить из Владимира свежие известия и узнать все точно. Ярослав отправил во Владимир своего управляющего Душилу, наказав все до подробностей разузнать и скорее возвращаться. Прибыть в Переяславль раньше, чем сюда придут союзные князья.
Душило с двумя сопровождающими и пятеркой запасных коней отбыл в тот же день. Утром уехал и к вечеру следующего дня уже докладывал князю о владимирских делах. Удивительные были дела! Оказывается, великим князем теперь был Константин, а вовсе не Мстислав Мстиславич! Не захотел, старый, великокняжеской власти. Ну, стало быть, надо кланяться Константину, вот и вся разница.
