– И что же вы хотите этим сказать? Что Лену я придумал?
– Я ничего пока не хочу сказать. Мои измышления сводятся к тому, что бывают случаи, когда возникают подобные явления. Например, когда вы в течение нескольких последних недель находились в состоянии постоянного сильного стресса. И неожиданная утрата…
Дональд замолчал, не окончив фразу, как будто сам не знал, куда она его может завести.
Я почувствовал, как у меня защипало в глазах. Все сильнее и сильнее. А мне вовсе не хотелось заплакать, да еще и прямо сейчас. Но слезы все равно полились, как я ни старался их остановить.
– Проваливайте, – выдавил я, не в силах избавиться от хрипоты в голосе. – Оставьте меня в покое.
Я услышал скрежет ножек стула по полу. И мягкие шаги – терапевт уходил. Потом скрипнули дверные петли. Из коридора донесся приглушенный шум голосов.
– Насколько мне известно, ваша сестра тоже была блондинкой, – сказал Дональд уже в дверях, словно неожиданно это вспомнил. – И ее звали Лора, не так ли? Лора. Лена. Я просто хочу сказать, что такое вполне возможно, понимаете?
Из больницы меня выписали на следующий день. Правда, поднимался вопрос о том, не подержать ли меня подольше, чтобы врачи могли видеть, не развиваются ли осложнения после удара головой. Но мама рассказала им, что у нее есть опыт ухода за больными в качестве медсестры, а также достаточная квалификация и опыт работы в штате приюта для престарелых. Кроме того, в больнице решили, что им не помешает лишняя свободная койка.
Забрал меня оттуда папа. Мама отрядила его в больницу, снабдив парой спортивных штанов и спортивных же туфель с застежками-липучками. Это облегчило процесс одевания. Впрочем, отцу все же пришлось помочь мне влезть в рубашку и затем снова уложить руку в перевязь. Ходить оказалось не особенно трудно. При каждом вдохе в груди возникала резь, но головокружения не было, хотя меня предупредили, что этого следует ожидать. Тем не менее мы шли очень медленно. Папа нес мои вещи, сложенные в пластиковый пакет, любезно предоставленный больницей. Да там ничего особенного и не было. Кожаные доспехи с меня срезали и выбросили, а мотоциклетный шлем было уже не спасти – да мне и не очень-то хотелось его видеть. Так что остались только бумажник, телефон и ключи, а также болеутоляющие средства, которыми меня снабдили врачи. Да, и еще отпечатанный экземпляр полицейского рапорта о дорожно-транспортном происшествии, подписанный детективом-инспектором Шиммином.
Рапорт был короткий и составленный в крайне осмотрительных выражениях. В нем указали дату и время «происшествия», отметив, что иные транспортные средства в нем не участвовали. Никаких упоминаний о чем-либо, связанном с Леной. Очевидно, по мнению полиции острова Мэн, никакой Лены не существовало.
Шиммин звонил утром. Он уже прислал мне эту копию рапорта с отцом, так что я имел представление о том, чего ожидать. Но от этого разговор не стал легче.
– Послушай, – начал детектив-инспектор. – Мы туда съездили. И все видели собственными глазами. Это не имеет ничего общего с тем, что ты помнишь и рассказываешь.
– А должно бы иметь.
– Ну, во-первых, твой фургон и впрямь стоит там. Ты ведь говорил, что завел его в гараж задним ходом, верно?
Я подтвердил эти слова. Все было именно так.
– Ну вот, все оказалось совсем иначе, когда мы туда приехали. Ничего похожего. Машина стояла при въезде в лес. И ключи ты оставил в замке зажигания.
– Я всегда оставляю ключи в замке, когда работаю на выезде, вне города. Там обычно нет опасности, что машину угонят. Видимо, они сами его туда отогнали.
– Кто?
– Те мужики, которые жили в коттедже.
Шиммин шумно выдохнул прямо в микрофон.
– Послушай-ка, сынок. И попытайся услышать, что я тебе говорю. Коттедж был пуст. Никого там не было.
– Тогда понятно, что произошло. Те мужчины, которых я там видел, и забрали Лену. А потом перегнали мой фургон на опушку.
– Зачем?
– Не знаю. Наверное, чтобы сбить вас со следа.
– Послушай, в этом коттедже уже много времени никто не живет. Мы там все осмотрели, понятно? Тир даже слесаря с собой прихватила, чтобы мы и внутри поглядели. Мебели там нет. Никаких кроватей. Абсолютно ничего.
