– По-моему, мы ни разу не говорили о том, как предохраняться. Можете считать меня мужчиной-шовинистом, но я никогда не интересовался, как она это делает.
Стерн размышляет, рассматривая свою сигару.
– Здесь поосторожнее, – говорит он. – Я ценю продуктивные соображения, но не надо наводить Нико на мысль о каких-то новых доказательствах. Наши требования должны быть скромными. Преимущества, которые имеет защита, могут обернуться против нее. И о том, что идет на пользу обвинению, лучше забыть.
Сэнди хитровато посматривает на меня. Ему доставляет удовольствие быть откровенным с бывшим оппонентом. Не исключено, что он вспомнил случай, когда скрыл от меня какое-то важное доказательство.
– Будем проводить изыскания, не раскрывая наших намерений, – заключает он и снова обращается к Кемпу: – Еще одно ходатайство – о получении полного перечня предметов, вынесенных из дома убитой, и о разрешении нам самим осмотреть ее квартиру. Кстати, она опечатана? – спрашивает он меня.
– Полагаю, что да.
– И еще. Ты упомянул о привычках Каролины, и я вот что подумал: надо настоять, чтобы в суд вызвали ее докторов. Всех, кто ее лечил, без исключения. Как знать, может быть, еще что-нибудь обнаружим. Даже наркотики.
Со свойственной ему учтивостью Сэнди спрашивает: не известно ли мне имя кого-нибудь из тех, кто лечил Каролину. Я никого не знаю, но все медики, не занимающиеся частной практикой, объединены в Голубой Крест. Вызов врачей в качестве свидетелей обещает много интересной информации.
Мы принимаемся за следующую группу документов – списки звонков с домашнего телефона Каролины и моего собственного. Это была стопка ксерокопированных листов толщиной два сантиметра с бесконечными цепочками четырнадцатизначных номеров. Я просматриваю каждый лист и передаю его Сэнди. Вот мои звонки Каролине из дома 5, 10 и 20 марта. Дойдя до 1 апреля, я останавливаюсь и подчеркиваю ногтем двухминутный разговор, состоявшийся в 7.32.
– Это номер Каролины, – говорю я Сэнди.
– Вижу, – говорит он. – Всем этим звонкам наверняка есть самые обычные объяснения.
Наблюдать, как работает Стерн, – все равно что следить за рассеивающимся дымом или удлиняющейся тенью идущего человека. Откуда это у него, легкое ударение на слове «обычные» – от его едва заметного акцента?
– Что ты делаешь, когда сидишь дома с ребенком? – спрашивает он, дымя сигарой.
– Работаю. Читаю свои записки, обвинения, вообще деловые бумаги.
– Тебе приходится звонить в это время сослуживцам?
– Иногда.
– И это естественно. Возникает потребность что-то спросить, посоветоваться, назначить совещание. Следовательно, все эти месяцы были звонки не только Каролине.
Я киваю:
– Разные бывают случаи. Что касается Каролины, мне кажется, в марте она работала над серьезным обвинительным заключением. Надо проверить.
– Проверь, – говорит Сэнди. Он снова смотрит на лист от 1 апреля и поджимает губы: – Позже ты никому не звонил.
Другими словами, нет доказательства, что после половины восьмого я находился дома.
– Это плохо, – говорю я.
– Очень плохо, – громким голосом подхватывает Сэнди. – Может быть, тебе в тот вечер звонили?
Я качаю головой. Вроде нет. Но я знаю, что говорить.
– Надо подумать. – Я беру лист от 1 апреля.
– А эти бумаги можно подделать? – задается вопросом Кемп. – Регистрацию звонка?
– Я уже думал об этом, – говорю я. – Окружному прокурору приходят стопки ксерокопий с распечатками телефонной компании. Если кому-то из служащих понадобится помочь или, напротив, навредить ответчику, у него всегда найдутся, грубо говоря, ножницы и клей, и никто ничего не заметит. – Я киваю Кемпу: – Да, эти бумаги можно подделать.
– Стоит ли нам прибегать к этому доводу?
Я слышу упрек в его голосе – или мне показалось? Сэнди рассматривает ниточку, приставшую к рукаву, но, когда он поднимает глаза, я ощущаю на себе прожигающий, как лазер, взгляд.
– Об этом можно подумать, – выдавливаю я.
– М-м-м, – раздумчиво тянет он. – Вряд ли об этом нужно думать до того, как мы получим от обвинения полный набор доказательств. Кроме того, мне не хочется, чтобы у них создавалось впечатление, будто мы ставим под сомнение достоверность сведений телефонной компании.
