Сэнди между тем идет дальше.
– Не могу взять в толк, что тут затеял дель Ла-Гуарди? – Он держит в руках показания домработницы, которая в тот памятный вечер видела меня на остановке автобуса, отправляющегося из Ниринга в город.
– Дело в том, что у меня только один автомобиль, – объясняю я. – Мольто, разумеется, навел справки. Так вот, в тот вечер машину взяла Барбара, и мне пришлось добираться до Каролины общественным транспортом. Подозреваю, что всю неделю на остановке торчал шпик, ожидая человека, похожего на меня.
– Это интересно, – говорит Стерн. – Они, очевидно, считают, что в тот вечер Барбара действительно попросила тебя посидеть с ребенком. Они допускают, что она взяла машину. Ни одна женщина не поедет вечером на общественном транспорте. Мы наслышаны о нескольких неприятных эпизодах в том районе. Но где доказательство, что она вообще уехала из дома? Кто станет утверждать, что ответчик поехал к месту преступления на автобусе? Мокрые дела так не делаются. С другой стороны, запросы в таксомоторные и прокатные фирмы ничего обвинению не дали. Думаю, им нужно подтверждение, что Барбары не было дома.
– Пусть посмотрят в университете журнал посещений, служащие расписываются там, приходя на работу. Один раз мы с Натом пошли посмотреть, как мама работает на компьютере. И работа тоже фиксируется машиной.
– Примем к сведению, – говорит Сэнди.
– И в какое время она работает? – спрашивает Джейми. – Наверное, не очень поздно?
– Компьютер освобождается в восемь. Она уезжает из дома в половине восьмого, самое позднее – без двадцати восемь.
– А Нат? – интересуется Сэнди. – Когда он ложится спать?
– Чаще всего Барбара укладывает его перед уходом.
– Нат часто просыпается?
– Нет, он спит как убитый. Но я никогда не оставляю его одного.
Сэнди фыркает, давая понять, что это недоказуемо.
– Тем не менее, – говорит он, – эти факты в нашу пользу.
– Мне хотелось бы поговорить еще об одном свидетеле, – говорю я и называю имя Робинсона.
– Это врач, которого я навестил несколько раз.
Томми, конечно же, взял моего психиатра на заметку как возможного свидетеля. Берет меня на пушку. Я сам такие штуки проделывал. Внушал, что знаю всю их подноготную. В прошлом месяце Мольто затребовал сведения о моем банковском счете в Ниринге. Президент банка доктор Бернетайн, старый друг покойного отца Барбары, теперь даже не смотрит в мою сторону, когда я захожу за деньгами. По выписанным мною чекам Мольто и установил имя моего психиатра.
– Да-да, доктор Робинсон, – говорит Сэнди. – Он позвонил мне сразу же после обнародования обвинения. Узнал из газет, что я твой адвокат. Сообщил, что полиция вызывала его на допрос, но он отказался, ссылаясь на врачебную тайну. Тебя же он просто не хотел беспокоить. Я сказал, что он прав и мы будем поддерживать его позицию.
– Это совсем не обязательно. Впрочем, мне все равно.
Мне в самом деле было все равно. На фоне того, что произошло за несколько последних месяцев, позиция Робинсона – малозначащее обстоятельство.
– Твой адвокат настоятельно рекомендует, чтобы тебе было не все равно. Мольто убежден, что мы выдвинем Робинсона в качестве свидетеля, который подтвердит твое нормальное психическое состояние, исключающее возможность преступных деяний.
– Держу пари, именно это он и скажет.
– Видимо, я плохо объяснил мою точку зрения. Как я уже говорил, у обвинения не хватает материала, чтобы установить мотивы преступления; ты весьма внятно изложил версию дель Ла-Гуарди: Сабич без ума от Каролины, он не хочет, чтобы прервалась их связь. Но скажи мне, Расти, где прямые доказательства близости между ответчиком и погибшей? Несколько телефонных звонков, которые могли быть вызваны служебной необходимостью? Никаких дневников. Никакой записки, присланной в букете цветов. Никаких любовных писем. И твоя личная секретарша мало что знает.
– Ничего не знает, – уточняю я.
Сэнди прав. Как я сам не заметил эту слабину в доводах обвинения? В качестве обвинителя я непременно обратил бы внимание на эту «мелочь». Но я стараюсь подавить в себе возрождающуюся надежду. Нико не дурак, выжмет все, что можно, из такого существенного обстоятельства, как постель. Я показываю на распечатки телефонных звонков.
