Я забрала у нее письмо и положила его в сумочку. Не знаю отчего, но мне не хотелось читать его здесь, на глазах у Клэр. Может, боялась, что она догадается о том, что там написано, по выражению моего лица, и его содержимое перестанет быть только нашим с Беном секретом.
– Спасибо, – сказала я, но она не улыбнулась.
– Крисси, – начала Клэр и, опустив голову, уставилась на свои руки, – есть причина, по которой Бен говорит тебе, что я уехала из страны. – (Я почувствовала, что мой мир начинает меняться, хотя, в какую сторону, пока не понимала.) – Я должна кое-что тебе рассказать. О том, почему мы перестали общаться.
И я все поняла. Ей не надо было ничего говорить. Недостающий фрагмент мозаики, разгадка тайны развода с Беном и исчезновения из моей жизни лучшей подруги. Как и объяснение того, отчего мой муж солгал об этом.
– Так это правда, – произнесла я. – Господи, это правда! Ты встречаешься с Беном. Трахаешься с моим мужем.
Она в ужасе взглянула на меня.
– Нет! – запротестовала она. – Нет!
Меня обуяла железная уверенность в собственной правоте. Захотелось закричать: «Ты врешь!» Но я этого не сделала. Я собиралась спросить ее о том, что же это за причина, и тут она что-то смахнула с глаз. Слезинку? Не знаю.
– Теперь нет, – прошептала она и снова опустила голову. – Но да, мы были любовниками.
Я часто думала, что же я испытаю, когда услышу правду. Но уж во всяком случае не облегчение. Тем не менее, как ни парадоксально, именно его я и ощутила. Потому, что она все-таки сказала правду? Потому, что теперь у меня есть разумное и достоверное объяснение всему? Не знаю. Но куда-то ушли страх и боль, которые, по моему мнению, я уж точно бы испытала в тот момент. Может, я даже обрадовалась, ощутив легкий укол ревности – железное доказательство того, что я люблю мужа. Или подумала: ну вот и Бен мне изменял, не только я ему. Теперь мы квиты.
– Расскажи, – попросила я шепотом.
Она не подняла головы.
– Мы всегда были близкими друзьями, – ласково сказала она. – Мы трое: ты, я и Бен. Но между ним и мной никогда ничего не было. Ты должна поверить. Никогда. – (Я попросила ее продолжать.) – После того, что с тобой случилось, я старалась помогать, чем могла. Ты же понимаешь, как чертовски трудно приходилось Бену. Хотя бы в бытовом отношении, не говоря уже обо всем прочем. Надо было смотреть за Адамом… Мы проводили вместе кучу времени. Но не спали вместе. Тогда не спали. Клянусь тебе, Крисси!
– А когда? – спросила я. – Когда это случилось?
– Незадолго до того, как тебя перевели в Варинг-Хаус. Тогда ты была в очень тяжелом состоянии. Адам совсем не слушался. Трудно нам приходилось. – Она отвернулась. – Бен начал пить. Не слишком много, но все-таки. Он просто не справлялся. Однажды вечером мы вернулись от тебя. Я уложила Адама в постель, Бен сидел в гостиной и плакал. «У меня ничего не получается, – причитал он. – Я так больше не могу. Я люблю ее, но это меня убивает».
С холма дул сильный ветер. Холодный, колючий. Я завернулась в плащ.
– Я села рядом с ним. И вдруг…
Я живо представила себе, как все случилось: рука на плече, объятия, губы, ищущие сквозь слезы губы другого, и, наконец, миг, когда чувство вины и желание остановиться уступают похоти и уверенности, что остановиться уже невозможно.
И потом? Они трахались на диване? На полу? Мне не хотелось об этом знать.
– И?..
– Прости, – сказала она. – Я не хотела, чтобы так вышло. Но вышло, и я чувствовала себя… так плохо. Так плохо. Мы оба мучились.
– Сколько?
– Что – сколько?
– Сколько это продолжалось?
Помедлив, она ответила:
– Не знаю. Не помню. Недолго. Пару недель. Секс был… всего несколько раз. После него мы оба чувствовали себя так паршиво.
– А потом что? Кто это прекратил?
Она пожала плечами, а затем произнесла шепотом:
– Тоже оба. Поговорили. Поняли, что так нельзя. С тех пор я решила держаться подальше от вас. Из-за чувства вины, ну ты понимаешь.
Мне пришла в голову жуткая мысль.
– Так вот почему Бен меня бросил!
– Нет, Крисси, – быстро сказала она, – не думай так. Ему тоже было плохо. Но он ушел не из-за меня.
Нет, подумала я. Не совсем из-за тебя. Просто он понял, сколько всего упускает.
