– Заведение было небольшое, – продолжал доктор. – Несколько комнат при реабилитационном центре. Пациентов было мало. За вами ухаживало много народу. У вас было подобие свободы. И вы были в безопасности. Сразу началось улучшение.
– Но Бена рядом не было?
– Нет. Он жил дома. Ему пришлось выйти на работу, так что он больше не мог быть с вами. Он решил…
Тут в мозгу вспыхнуло воспоминание, отбросив меня в далекое прошлое. Предметы немного размыты, окружены неким ореолом и настолько яркие, что рефлекторно хочется зажмуриться. Я вижу, как иду по коридору, направляясь, как я смутно понимаю, в свою комнату. Я в мягких тапочках и голубом халате с завязками на спине. Меня ведет за руку чернокожая медсестра в форменном халате.
– Ну вот, моя хорошая, – говорит она, – смотри, кто к тебе пришел! – Она отпускает мою руку и подталкивает к кровати.
Возле нее сидят незнакомые люди и глядят на меня. Темноволосый мужчина, женщина в берете. Но я никого не узнаю. Мне хочется крикнуть: «Это не моя комната. Вы ошиблись!» Но я молчу.
На краю кровати сидит мальчик лет пяти. Он вскакивает, подходит ко мне и говорит: «Мамочка!» Я вижу, что он обращается ко мне, и только тогда меня осеняет, кто он такой. Адам. Я сажусь на корточки, он бросается ко мне в объятия, я прижимаю его и целую в макушку, затем поднимаюсь и спрашиваю:
– Кто вы такие и что вы здесь делаете?
Мужчина явно огорчен, а женщина поднимается и говорит:
– Крис, Крисси, это я. Ты ведь меня помнишь, верно? – Она приближается ко мне, и я вижу, что она тоже плачет.
– Нет, – говорю я. – Нет. Уходите! Убирайтесь!
Я поворачиваюсь, чтобы выбежать из комнаты, и вижу еще одну женщину. Я не знаю, кто она и откуда взялась, и начинаю плакать. Я опускаюсь на пол, а мальчик все еще рядом, он цепляется за мои колени, я не знаю его, но он все зовет и зовет меня: «Мамочка! Мама!» – снова и снова. Он говорит: «Мамочка», а я не понимаю, с какой стати, и кто он такой, и почему цепляется за меня…
Кто-то коснулся моей руки. Я вздрагиваю, словно от укола. Слышу:
– Кристин! Как вы? Пришла доктор Уилсон.
Я открыла глаза, огляделась. Перед нами стояла женщина в белом халате.
– Доктор Нэш, – сказала она, пожала ему руку и затем повернулась ко мне. – Кристин?
– Да, – ответила я.
– Очень приятно. Я Хилари Уилсон.
Я пожала протянутую руку. Доктор была чуть старше меня. Волосы с сединой, золотая цепочка с очками-половинками на шее.
– Как поживаете? – спросила она, и тут я неожиданно поняла, что уже встречала ее; она кивнула в сторону коридора. – Пойдемте?
У нее был большой кабинет, по стенам стеллажи, заставленные книгами, и коробки с бумагами. Она устроилась за столом и указала нам с доктором Нэшем на стулья напротив. Мы сели. Я разглядывала доктора Уилсон, пока она вытаскивала из стопки нужную папку и открывала ее.
– Ну что же, дорогая моя, давайте посмотрим, – сказала она.
На секунду ее лицо словно застыло. Я узнала Уилсон. Я видела ее фотографию, когда мне делали томографию. Тогда я не узнала ее, но теперь вспомнила, что бывала здесь много раз. Так же сидела перед ее столом на этом же или похожем стуле, пока она делала записи в папке, глядя через очки, ровно сидящие на переносице.
– Мы с вами уже встречались! – выпалила я. – Я помню.
Доктор Нэш взглянул на меня и перевел взгляд на доктора Уилсон.
– Да, встречались. Хотя и не так часто. – И она объяснила, что пришла сюда незадолго до того, как меня выписали, и что сначала я не была ее пациенткой. – То, что вы помните меня, – прекрасный знак, ведь с вашего пребывания здесь прошло несколько лет.
Доктор Нэш наклонился вперед и сказал, что мне будет интересно увидеть свою комнату. Уилсон кивнула, стала листать папку, потом сказала, что не знает точно, какая именно комната – моя.
– Скорее всего, вы меняли комнаты. Как все наши пациенты. Может, уточним у вашего мужа? Судя по истории болезни, муж и сын навещали вас почти ежедневно.
Сегодня утром я прочитала про Адама, и напоминание о нем наполнило меня радостью. Я испытала облегчение, когда узнала, что все-таки видела, как он рос. Но я помотала головой:
– Нет. Прошу вас не звонить Бену.
