– Что?
– Опиши его. Ну, Бена. Как он выглядит?
– Но как быть с пожаром? – спросила я.
– Не было никакого пожара, – ответила она.
– Но я писала, что вспомнила его, – возразила я. – Сковорода с оплавленной ручкой. Телефон звонил…
– Должно быть, ты это выдумала.
– Но…
Я почувствовала, что она взволнована.
– Крисси, не было у вас пожара. Никогда. Бен бы рассказал мне. А теперь опиши его. Как он выглядит? Высокий?
– Не особенно.
– Черные волосы?
Внезапно голова моя опустела.
– Да. Нет. Не знаю. Седеть начал. С пузом, кажется. Или нет. – Я поднялась. – Надо поискать его фотографии.
Я поднялась наверх. И нашла их – вот они, прикреплены к зеркалу. Мы с мужем. Счастливы. Вместе.
– Кажется, у него темные волосы, – ответила я, и услышала, как к дому подъезжает машина.
– Ты уверена?
– Да, – ответила я.
Мотор замер, хлопнула дверца. Раздался громкий гудок. Я стала говорить тише:
– По-моему, он вернулся.
– Черт! – воскликнула Клэр. – Быстрее. У него есть шрам?
– Шрам? – спросила я. – Где?
– На лице, Крисси. Через всю щеку. Несчастный случай в горах.
Я принялась рассматривать фотографии и выбрала ту, где мы с мужем сидим за завтраком в махровых халатах. На ней он радостно улыбается, но, кроме легкой щетины, на его щеках ничего нет. Меня охватил страх.
Я услышала, как открылась входная дверь. И голос:
– Кристин! Дорогая, я дома!
– Нет, – ответила я. – Нет у него шрама.
В трубке раздался звук, будто Клэр тяжело вздохнула или у нее перехватило дыхание.
– Тот, с кем ты живешь, – сказала Клэр, – я не знаю, кто он. Но это точно не Бен.
Меня обуревает ужас. Я слышу звук сливающейся воды в унитазе, но не могу перестать читать.
Не знаю, что случилось потом. Не могу сообразить. Клэр заговорила, она почти кричала. Точнее, ругалась, громко и яростно. Меня охватила паника. Я услышала, как хлопнула входная дверь, как щелкнул замок.
– Я в ванной! – крикнула я человеку, которого считала своим мужем. Голос мой дрогнул. В нем звучало отчаяние. – Сейчас спущусь!
– Я выезжаю, – заявила Клэр. – Тебя надо вытащить отсюда.
– Все в порядке, любимая? – закричал в ответ человек, который не был Беном.
Я услышала, как он поднимается по лестнице, и поняла, что не заперла дверь ванной. И тихо сказала:
– Он здесь. Приходи завтра. Когда он уйдет на работу. Я соберу вещи. И позвоню тебе.
– Вот дерьмо! – выругалась она. – Ладно. Но не забудь сделать запись в дневнике. Как можно скорее. Не забудь.
Я подумала о дневнике, спрятанном в коробке из-под обуви. Надо успокоиться, решила я. Притвориться, что все в порядке, по крайней мере, до тех пор, пока я не доберусь до дневника и не напишу, что мне грозит опасность.
– Помоги мне, – взмолилась я. – Помоги!
И нажала «отбой» в тот самый момент, когда он распахнул дверь ванной.
На этом записи обрывались. Я в панике пролистала дневник до конца, но остальные страницы были пусты. Мне хотелось прочесть историю своей жизни дальше! Но больше ничего не было. Бен обнаружил дневник, вырвал страницы, и Клэр не пришла на помощь. Когда дневник забрал доктор Нэш – кажется, это случилось во вторник, – я ни о чем не подозревала.
Вдруг меня осенило. Словно с глаз спала пелена, я поняла, почему надпись на доске в кухне так меня растревожила. Почерк! Эти аккуратные буквы, даже заглавные, были совершенно не схожи с почерком, которым было написано письмо, переданное мне Клэр. Подсознательно я, видимо, поняла, что это писали два разных человека.
Я подняла голову. Бен – или тот, кто лишь назывался Беном, – уже вышел из душа. Он стоял одетый на пороге ванной и смотрел на меня. Не знаю, долго ли он наблюдал, как я читаю. В его глазах была какая-то мутная пустота, словно то, что он видел, ему было глубоко неинтересно, даже осточертело.
У меня перехватило дыхание. Я выронила листки. Они разлетелись по полу.
– Ты! – крикнула я. – Кто ты такой?
Он не отвечал, лишь посмотрел на разбросанные листки.
– Отвечай мне! – Я говорила приказным тоном, но на самом деле не чувствовала особой уверенности.
Я лихорадочно пытаюсь сообразить, кем он может быть. Может, кто-то из больницы? Тамошний пациент? Нет, ерунда какая-то. У меня возникла смутная мысль, и я почувствовала приступ паники, но тут же все прошло.
