— Привет, — машинально кивнул я, заметив в группе по соседству знакомое лицо.
— Здравствуйте, Виктор, — без особого тепла в голосе ответила миниатюрная с кукольным личиком особа и поспешно отвернулась заговорив о чем–то с соседом.
— Варь, имя не напомнишь? — тихонько, сквозь зубы попросил я свою хозяйку. Терпеть не могу, когда люди меня знают, а я их имени не помню.
Мельком покосившись Варька так же тихо ответила:
— Ракитина Вера Петровна, 1967 года рождения, разведена, имеет дочь двенадцати лет…
— На фиг мне ее дочь, я же только имя спросил.
— На всякий случай, — ухмыльнулась Варька. Вот уж у кого память отличная, не то что у меня. А ведь с кукольнолицей мы встречались совсем недавно, когда расследовали все эти идиотские убийства в «Городище». Верка работала там и, по слухам, спала с тамошним главным редактором, ныне покойным Карасевым, поскольку особыми талантами по журналистской части не обладала. Интересно, она–то здесь что делает?
Откупорили по второй. Вновь начались поздравления и комплименты в Галкин адрес. Виновница не надолго оказалась в нашей компании и была обцелована всеми, включая меня и Варьку. Практически без перерыва бросились наливать по новой.
Выяснилось, что в холле можно курить и большинство присутствующих задымило, используя в качестве пепельниц пустые бутылки и консервные банки. Перекрываемая всеобщим гамом тихонько зазвучала акустическая гитара. И опять появились не раскрытые еще бутылки.
Мы выпили и молодой парень запел песню о любимом городе и любимом бульваре, по которому так приятно шататься теплой летней ночью. И на котором, добавлю от себя, так приятно пить пиво сидя жарким летним днем, на скамейке в тени огромных лип. Курильщики, то там, то здесь, устраивались на низкие — всего в нескольких сантиметрах от пола — подоконники высоких, до потолка, окон. А водка откупоривалась уже совсем неконтролируемо.
Я оценил ситуацию. Со слов Севки, оказавшегося в роли главного распорядителя мероприятия, я знал, что водки запасен только ящик. И еще пара литров самогона. Основной расчет организаторов был на то, что собравшиеся — люди творческие, а значит великолепно знакомы с расположением ближайших к очагу культуры точек нелегального самогоноварения. Вот только, люди творческие обычно ленивы, а значит, выбравшись за покупкой, полулитром не ограничатся, чтобы не ходить потом во второй раз. Скорее всего, здесь скоро появятся полутора литровые пластиковые бутыли крепкого, градусов под пятьдесят, пойла.
С учетом этого, мне показалось, что мы взяли слишком уж быстрый старт.
Музыка гремела во всю и в такт ей извивалась и терлась спиной о колонну симпатичная темно–русая девица. Очень замечу эротично и со вкусом терлась. В одном из городских народных ансамблей, говорят, лучше ее музыку никто не чувствует. Я правда, на концертах бываю редко, поэтому даже не знаю в каком. У нас этих ансамблей…
— Клево! — похвалил я, когда мелодия угасла и исполнительница, шагнув в сторону стойки, оказалась рядом со мной. — Если бы еще топ–лесс, вообще — цены бы не было!
— Так я же хотела, но все на этих смотрели, — улыбнувшись темно–русая кивнула на троих мужиков лет под сорок поднимающихся с пола. Те только что исполнили некую танцевальную импровизацию напоминавшую одновременно брейк–дэнс, поединок по карате и истерику в дурдоме для буйных.
Да, на улице уже стемнело, а гулянка все еще шла с нарастающим темпом. Во многом из–за того, что по мере продолжения к ней присоединялись все новые и новые друзья и знакомые Галки. Кстати, из троих, только что катавшихся по полу, местным был лишь один. Двое других — ведущий областного телевидения и директор неизвестного мне рекламного агентства прибыли из столицы Федерального Округа только что, причем изрядно навеселе.
Панфилович, потрясенный, видимо, тем, что вытворяют столь солидные, по его мнению, люди, начал потихоньку устремляться к выходу. И вовремя, на мини–сцене появился Вовик, — явление в местной культуре, без сомнения, самобытнейшее. Балагур и весельчак, не дурак выпить, а к тому же, певец от Бога. Через динамики дружно грянули электрогитары, взвизгнула губная гармошка и перекрывая разухабистую мелодию сильный, с хрипотцой, голос Вовика, браво затянул лично сочиненную им балладу посвященную почему–то батьке Махно.
