— Ну, ладно–ладно, Господи! — отмахнулся я. — Верка–то где? Я именно это и хотел ей объяснить.
— Дома. Отпросилась она сегодня, — объяснил допрашиваемый в этот момент Семеновым молодой человек в очках. — Плохо себя чувствует.
— А–а–га, — изобразив на лице величайшей степени разочарование произнес я. — Значит не вовремя. Извините меня, дорогие товарищи.
Выскочив из типографии, я стремглав понесся по бульвару, надеясь, что мои давешние собеседники еще не успели разойтись. И верно, Севка с Галкой еще сидели на скамейке и допивали пиво.
— Ребята, где Ракитина живет знаете?
Ребята вспоминали минут семь–восемь.
— А зачем тебе? — поинтересовалась любопытная Галка.
— На всякий случай, — объяснил я и помчался по указанному адресу.
Около девятиэтажного, стандартной постройки, дома я замедлил шаг. Мало ли бывало со мной приключений и все только потому, что я не задумывался о последствиях.
Огляделся по сторонам, посмотрел на часы, засек время. Поднялся по лестнице и через носовой платок, чтобы не оставить отпечатков пальцев, нажал на кнопку звонка. Ничего. Ну, мать твою!..
Пошел домой, около часа погулял с собакой. Через чип, установленный в наши с Варькой сотовые, проверил ее местонахождение. Она все еще была в детдоме. Завел собаку домой. Опять зашел по Веркиному адресу. Ничего.
Около трех часов играл в «Империю страсти‑2». Понял, что хозяином галактического публичного дома быть — ей–ей! — не просто. Снова пошел к Верке. Достал из кармана носовой платок и нажал на кнопку звонка.
Надо же, есть еще люди в наше время, которые открывают двери не глянув в дверной глазок.
— Привет, — сказал я. — А если бы на моем месте был какой–нибудь маньяк?
— Привет, — улыбнулась двенадцатилетняя девчонка все одеяние которой состояло из короткой маечки и белых трусов. И какого черта я не спросил у Варьки как ее зовут. — Вам кого?
— Мама дома?
— Мама, тебя! — объявила девчонка, потеряв ко мне всяческий интерес.
Верка Ракитина появилась из глубины квартиры облаченная в голубых тонов домашний халат. При виде меня рот ее приоткрылся — совсем так, как это бывает у аквариумных рыбок, — и беззвучно закрылся вновь.
— Здравствуй, Вера, — миролюбиво произнес я, стараясь держать руки на виду. Еще, не дай Бог, решит, что я пришел ее убить и нервы не выдержат. На фига мне эти приключения?
— Только Асю не трогай, — пробормотала разом побледневшая Верка.
— Никого не трону, — пообещал я. — Ей — Богу!
— Вера, милиция спрашивала тебя о твоих взаимоотношениях с Хорьковым? — поинтересовался я, когда мы с ней перешли из прихожей на кухню.
— Причем тут это? — нервно подернула плечами она.
— Вер, я не убивал Хрька, вот только… Слушай, а что если я завтра докажу, что ваши отношения были не такими уж… Да, блин, как это сказать… Невинными?
— Ты ее нашел? — глаза Верки стали еще круглее, а мне пришел черед задуматься. Она что, не знает, что труп Нади Дубовой уже найден?
— В общем–то, я предполагаю, где она находится, — попытался импровизировать я.
— Витя, я все тебе сделаю, — тихо пообещала Верка. — Все, что попросишь. Витя. Отдай ее мне. Ее нужно уничтожить.
До меня мало по мало начало доходить, что беседуем мы о совершенно разных вещах.
— Ну… — я изобразил великую задумчивость. — Давай, ты мне расскажешь, как все это началось. Мне будет легче тебе помочь.
— Витя, я просто влюбилась… — лицо Верки начало покрываться красными пятнами. Я издал нечленораздельный звук долженствующий выражать всю глубину моего сочувствия.
— Ну… — лицо Верки стало уже пунцовым. — Он взял на прокат видеокамеру и мы…
— Вдвоем? — осторожно уточнил я.
— Ну да, а как еще? — изумилась Верка. — Юра, правда говорил, что может позвать какую–то девушку и мы можем сняться все вместе… Витя, ты найдешь кассету?
Ага, оказывается, мы уже на «ты». Что ж, конечно, Верка волновалась не напрасно. Это вам не фотки Зинки Балагуровой на нудистском пляже. Здесь все гораздо пикантнее.
— Вера, если она не имеет никакого отношения к убийству, то нигде не будет фигурировать, — пообещал я.
— Принеси мне ее, Витя. Я для тебя… — Верка порывисто схватила меня за руку.
