Преступления против правосудия - страница 205

Своеобразно проводилась граница между разными категориями лиц, лишенных на законных основаниях свободы, дореволюционным российским законодательством, что отразилось и на практике. Так, в решении по делу Киселева (71/1723) Сенат высказался следующим образом: «Говоря в ст. 312 о побеге заключенных, закон отличает арестантов подследственных и судимых от арестантов, содержащихся во исполнение последовавших о них приговоров. Для лиц последней категории закон предлагает продолжение пойманному беглецу срока заключения таким образом, что он отсиживает со дня поимки полный срок, назначенный ему по судебному приговору, как это явствует из слов закона: “Время заключения его считается уже со дня доставления его снова на место заключения”»[835].

Из смысла употребленных в законе терминов вытекает, что преступление, предусмотренное ст. 313 УК, является умышленным деянием. Содержанием умысла виновного охватываются факты преодоления реальной или воображаемой линии охраны, незаконности подобных действий, а также особого правового положения отбывающего наказание и находящегося в предварительном заключении. Как нам представляется, умысел в данном составе преступления носит специализированный характер, хотя в законе прямо не названа цель самоосвобождения осужденного или заключенного под стражу. Ближайшая цель беглеца явствует из самой сути побега. Она предопределена спецификой основного объекта данного преступления и заключается в уклонении от отбывания наказания или от исполнения обязанностей, вытекающих га содержания примененной к беглецу меры процессуального принуждения. В цитируемом выше произведении Е. Хладовский справедливо, на наш взгляд, замечал, что целью подобных побегу длящихся преступлений «служит не достижение какой-либо временной, единичной выгоды, а предоставление себе возможности пользоваться противозаконными выгодами совершенного преступления или не принадлежащими виновному правами и положениями постоянно и непрерывно, в течение известного определенного или неопределенного периода времени»[836].

Другое дело, что цель самого уклонения может быть различной и для квалификации значения не имеет. То же следует сказать и о времени уклонения.

В решении вопроса о том, присуща ли побегу специальная цель, в судебной практике наблюдаются расхождения.

Так, по делу К. и Р. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР прямо указала, что «побег заключенного из исправительно-трудовой колонии независимо от цели образует состав преступления, предусмотренный ст. 188 УК РСФСР»[837]. В определении по делу В. отсутствие у лица намерения уклониться от отбывания наказания рассматривается той же коллегией в качестве критерия для признания деяния малозначительным[838]. А отменяя приговор в отношении М., осужденного по ч. 1 ст. 188 УК РСФСР, коллегия подчеркнула, что по смыслу ст. 188 УК РСФСР побег из места лишения свободы может совершаться только с прямым умыслом, с целью уклонения от отбывания наказания[839].

Приведенная последней позиция Верховного Суда РФ нам представляется правильной. Только она, на наш взгляд, учитывает специфику побега из мест лишения свободы, из-под ареста или из-под стражи как посягательства против правосудия.

Наказание по ч. 1 ст. 313 УК предусмотрено в виде лишения свободы на срок до трех лет.

Изменения, внесенные в Уголовный кодекс Федеральным законом от 8 декабря 2003 г., коснулись и квалифицирующих признаков анализируемого состава преступления. Можно утверждать, что в новой редакции ст. 313 УК усилена дифференциация ответственности за побег из мест лишения свободы, из-под ареста или из-под стражи. Это выразилось в переводе в разряд особо квалифицированных составов побега, совершенного с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия, а равно с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия (ч. 3), а также в отнесении деяния, предусмотренного ч. 2 рассматриваемой статьи, к преступлениям средней тяжести, тогда как из предыдущей редакции ст. 313 УК следовало, что побег, совершенный группой лиц по предварительному сговору или организованной группой, является тяжким преступлением (ч. 3 и 4 ст. 15 УК).