Хоукер вскочил со стула и выкрикнул:
– Это ложь, это чертова ложь!
Герцог предостерегающе поднял руку:
– Никто в этом не сомневается. Но мне кажется, сэр Джон, что это заявление трудно назвать мутным наветом.
– Это чудовищно! Этак и вы, ваша светлость, можете оказаться под подозрением! Понравилось бы вам, сэр, вот так стоять перед вашими товарищами по клубу?
– Простите, сэр Джон, – учтиво возразил герцог, – в настоящий момент речь идет не о предполагаемых обвинениях против меня, но о вполне реальной жалобе на вас. Вы, несомненно, должны заметить разницу. У вас есть предложения, лорд Рафтон?
– Как ни мало меня это радует, сэр Джон, – сказал лорд Рафтон, – но я обязан представить совету свидетелей. Надеюсь, вы учтете, что никаких личных побуждений у меня нет.
– Вы, сэр, просто мелочный зануда! Вам лишь бы сунуть нос в чужие дела!
Герцог протестующе поднял пухлую, украшенную перстнями руку:
– Боюсь, сэр Джон, что мне придется попросить вас выбирать выражения. Лично для меня это несущественно, однако мне известно, что генерал Скотт не любит ругани. А лорд Рафтон, занявшись этим делом, всего лишь исполняет возложенную на него обязанность.
Хоукер передернул широкими плечами:
– Я протестую против всего дела в целом!
– Ваш протест будет должным образом занесен в протокол. Перед тем как вы вошли, мы услышали свидетельство сэра Чарльза Тревора. У него жалоб на вас нет. Пока я не вижу вообще никакого основания для недовольства.
– Ха! Ваша светлость, вы – человек разумный. Возможно ли бросать подозрение на порядочного человека по такому ничтожному поводу?
– У нас есть еще свидетели, ваша светлость, – напомнил лорд Рафтон. – Я вызываю Вильяма Джейкса.
Представительный лакей распахнул двери и ввел Джейкса. Прошло чуть больше месяца со дня нападения, но отметина от шпоры еще багровела на его изжелта-бледной щеке. Берет свой он сдернул с головы, зажав в кулаке, а спину округлил, изображая таким образом почтительный поклон господам, но его хитрые глазки поблескивали из-под рыжеватых ресниц так же проницательно, если не сказать дерзко, как всегда.
– Вы – Вильям Джейкс, букмекер? – спросил герцог.
– Величайший мошенник в Лондоне, – вставил Хоукер.
– Еще большего я вижу в трех ярдах от меня, – буркнул человечек и обратился к герцогу: – Я и есть Вильям Джейкс, ваше сиятельство, или Билли Джейкс, как меня зовут у Тетерсолла. Если вам желательно лошадку выбрать, сударь, или же петушка бойцового приобрести, или там пса-крысолова, все получите по наилучшей цене…
– Помолчите, сэр, – прервал его лорд Рафтон. – Подойдите вот к этому стулу.
– Как изволите, мой благородный спортсмен!
– Не садитесь. Станьте рядом.
– К вашим услугам, джентльмены!
– Вы позволите приступить к допросу, ваша светлость?
Герцог кивнул, и лорд Рафтон спросил:
– Насколько я понимаю, Джейкс, вечером третьего мая сего года вы находились в гостиной Крибба?
– Храни вас Господь, сэр, да я там торчу ежевечерне. Там-то я и встречаюсь с благородными коринфянами.
– Это спортивное заведение, не так ли?
– Извините, милорд, вам об этом лучше знать.
Среди членов совета пробежал смешок, и герцог вмешался:
– Смею заметить, что все мы в тот или иной момент пользовались гостеприимством Тома.
– Верно сказано, ваша светлость. Я отлично помню, как вы однажды танцевали на скрещенных курительных трубках!
– Пусть свидетель не отклоняется от сути дела, – с улыбкой напомнил герцог.
– Хорошо, теперь расскажите нам, что произошло у вас на глазах между сэром Джоном Хоукером и сэром Чарльзом Тревором.
– Уж что было, то и видел, на этот счет можете поверить малышу Билли Джейксу. Они договорились сыграть в карты – пан или пропал. Сэр Джон протянул руку и взял карты с соседнего столика. А перед тем я видел, как он просмотрел колоду и ногтем большого пальца пометил одну или две карты.
– Лжешь! – крикнул сэр Джон.
– Пометить их таким образом нетрудно, никто не заметит. Я сам… знавал человека, который так делал. Для этого надобно отрастить длинный и острый ноготь на большом пальце правой руки. Взгляните-ка, кстати, на руки сэра Джона!
Хоукер вскочил с места:
