— Этого мы пока не знаем… Но я хотел вас спросить… Снаружи мы должны как-то переговариваться, не можем же мы объясняться на пальцах. А говорить можно лишь по радиотелефону. Значит, нас кто угодно может подслушать.
— Конструкторы предусмотрели эту возможность, хотя руководствовались не столь конспиративными побуждениями, а просто стремлением лишний раз не беспокоить людей. Можно вести передачу на произвольно выбранной волне…
— Итак, в 10:59 над Шмидтом выстрелили из ракетницы. — Майор еще раз тщательно проверил скафандр, — в 11:02 все стояли у входа в базу. Это как раз те критические три минуты, над которыми я ломаю голову. Мог ли преступник за три минуты добраться с холма, где совершено преступление, к базе? Это надо проверить.
Майор внимательно огляделся. Радужный залив слепой улочкой врезался в холмистую местность, образовав долину, очертания которой напоминали бутыль с широким горлышком. Родин стоял как бы на дне этой бутыли, спиной к склону, где находилась главная база. С левой стороны склон освещался отраженным светом Земли, справа была тьма — черная, густая, непроницаемая. Лишь по зеленым точкам внизу и по звездам наверху можно было угадать, где кончается холм и начинается черное небо. Можно ли разглядеть в этой тьме человека, который бежит в тени?
— Где же этот радиотелескоп?
Доктор поднял руку и указал в сторону, где обрывалась черная тень.
— Вдоль склона у самого выхода из долины.
— Вы не возражаете против небольшой прогулки?
Гольберг ничего не ответил, и они шагнули в лунную ночь.
— По этой дороге тот "некто" не бежал, — тихо донесся голос доктора.
— Я тоже так думаю. — Родин огляделся. — Преступник предпочитает тень. Это звучит драматично, не правда ли?
— Идти здесь вполне можно, можно даже бежать. Местность очень ровная.
Родин внезапно остановился у края плоской вершины. Он словно окаменел. Замер и его спутник.
В холодно мерцающем свете на них двигалось какое-то чудовище. Это был черный квадрат на четырех паучьих ногах и с четырьмя щупальцами наверху. Два были подняты к небу, два протянуты вперед, точно руки слепца.
У майора было такое чувство, будто одно из щупалец погладило его по спине.
— Уф, — выдохнул доктор, — с ума можно сойти! Это же манипуляторы. Они вечно здесь бродят. Помогают, если нужно, что-нибудь исправить, убрать или ведут поиски. Ими управляют с базы по заранее заданной программе.
— Хорошенькая встреча, — проворчал Родин. — Тот, у кого слабое сердце… А что они сейчас здесь делают? Управляет ими кто-нибудь?
Механические руки остановились, одно из передних щупалец коснулось почвы, подняло какой-то темный предмет, видимо, камень, и положило его в ящик на передней стороне квадрата.
— Вот видите! — закричал доктор, словно сделал важнейшее открытие. Они собирают камни, вероятнее всего для Юрамото.
Манипуляторы медленно двинулись дальше, а Родин и Гольберг направились к радиотелескопу.
— Это произошло здесь. — Доктор остановился у колышка с оранжевым флажком и включил фонарик в гермошлеме.
В свете фонаря заблестели три гильзы.
Следователь подобрал их и тщательно осмотрел все вокруг.
— Мне очень жаль, доктор, но вам придется пробежаться. Я сейчас сойду вниз, к входу в базу, а когда мигну вам фонариком, принимайте старт.
Майор вернулся в долину, вытащил секундомер, неуклюжими пальцами в толстых перчатках нажал на спуск и мигнул фонариком.
"А что, если за нами следят? Правда, Гольберг побежит в тени, но, возможно, этот "некто" пользуется инфракрасными очками".
В наушниках он ясно услышал сопение доктора. Интересно — здесь, на Луне, он весит так мало, всего каких-нибудь килограммов двадцать пять вместе со скафандром, а так тяжело дышит. Видимо, бежит изо всех сил. Наконец доктор вынырнул из тени.
— Ну, что? — с трудом выговорил он.
— Шесть минут двенадцать секунд.
— Шесть минут! А я так мчался! Уверяю вас, майор, никто не смог бы пробежать это расстояние за три минуты. Ис-клю-че-но!
— Но Шмидта не могли застрелить издали. Три гильзы валялись у радиотелескопа. И именно трех патронов недоставало в пистолете убитого радиста! Нет! Издали его не могли убить!
