— А после обеда?
— Я проводил Джейн в ее комнату и почти сразу же ушел. Она хотела побыть одна. Я спустился в гостиную и сел читать газеты. Они все пишут, что Брайана убил Чжан, а вы в Скотланд-Ярде…
Сэр Малькольм его прервал:
— Что произошло потом и в котором часу?
— Наверно, еще не было девяти…
— Сколько прошло времени после того, как вы оставили госпожу Уоллес одну в ее комнате?
— Около часа, думаю.
— Дальше.
— Ну так вот, стояла тишина, и тут вдруг послышался какой-то звук, прямо не знаю, как объяснить… После убийства Брайана мы все на нервах, понимаете?
— Что за звук?
— О, я только потом узнал, что это было. Чжан, когда убегал, после того как совершил новое злодеяние, должно быть, задел доспехи на лестничной площадке третьего этажа. Они зашатались и рухнули прямо на лестницу.
— А вы говорите «какой-то звук», — заметил Форбс. — Это же настоящий грохот, не так ли?
— Дверь в гостиную была закрыта. А толстые стены заглушают звуки.
— Бог с ними, со звуками, — проговорил сэр Айвори. — Что потом?
— Я пошел поглядеть, что это за шум, и тут увидел на ступеньке часть доспехов — шлем, он скатился вниз.
— Как в «Замке Тренте»… — обронил сэр Малькольм.
— Что вы сказали? — спросил Форбс.
— В начале романа Хораса Уоллеса, предка Брайана, во двор замка тоже падает шлем. Впрочем, не берите в голову. Это из литературы. А вы, Мелвилл, продолжайте.
— Так вот, поднимаюсь я, значит, на третий этаж и вдруг слышу — Джейн кричит, вернее, хрипит. Я прямо к ней — дверь в комнату открыта настежь. Джейн на кровати, постель вся скомкана. Джейн явно отбивалась, когда на нее напали. Почти в бессознательном состоянии она повторяла: «Чжан. Это Чжан». Потом она совсем лишилась чувств. Шею ей все еще стягивала веревка, которой Чжан пытался ее задушить. И тут я глянул на ее брови. Они были в ярко-красной краске. Кто-то раскрасил их словно в насмешку над моей бедной Джейн… Этого Чжана повесить мало!
— Разделяю ваши чувства, — с искренним возмущением сказал Форбс.
— А дальше? Что было дальше? — спросил сэр Айвори.
— Дальше? Сперва я развязал веревку, потом попробовал привести Джейн в чувство — спрыснул ей лицо одеколоном, но все без толку, тогда я кинулся вниз, на первый этаж, и позвонил доктору Стилу, семейному врачу, а после — в полицию.
— Дальше.
— Я побежал обратно к Джейн. Она все еще была без сознания. Потом тело у нее стало подрагивать. И тут она застонала. Это было ужасно. А через полчаса появился доктор Стил. Он и сейчас там, у ее постели.
— Тогда и мы пройдем туда, — решил сэр Айвори.
И следом за лейтенантом Финдли они втроем поднялись на третий этаж. Отдельные части доспехов по-прежнему валялись на ступенях лестницы. Войдя в комнату Джейн Уоллес, они заметили, что бедная женщина уже пришла в себя и теперь сидела в постели, опершись на подушки, которые врач заботливо подложил ей под спину. Красные брови придавали ее лицу скорее злой, а вовсе не шутовской вид, как можно было ожидать.
— Лейтенант, — сказал старший инспектор, — сейчас же снимите все отпечатки пальцев в спальне и ванной.
— Слушаюсь, сэр!
— Вам следовало это сделать сразу же по прибытии.
— К сожалению, сэр, одному мне было не управиться.
Сэр Малькольм наклонился к Джейн Уоллес и внимательно осмотрел ее лицо.
— Это губная помада. Лейтенант, обратите особое внимание на тюбики с губной помадой, когда будете искать отпечатки.
Потом он распустил у госпожи Уоллес воротник ночной рубашки, осмотрел ее шею и, повернувшись к доктору, сказал:
— Когда я вам недавно звонил, никак не думал, что мы встретимся так скоро, хотя этого можно было ожидать.
— Да уж, — только и ответил врач.
— Вы звонили сегодня доктору Стилу? — удивился Форбс.
— Это мой маленький секрет, — сказал сэр Малькольм, отходя от кровати.
В это мгновение Джейн Уоллес открыла глаза. И вдруг в приступе дикого страха закричала:
— Хватайте его! Это он убил моего сына! Бедного Брайана… И меня, он и меня хотел убить! Чудовище! Мерзкая скотина!
— Вы о ком, мадам? — спросил сэр Айвори.
Женщина поглядела на него с нескрываемым презрением.
— А вы что подумали? Чжана! Я задремала и вдруг почувствовала, как у меня на шее… О, это был Чжан! Он все душил и душил. Я отбивалась, но он же сильный и злой, как зверь. Больше ничего не помню.
