– Господи, пожалуйста, если ты есть, помоги мне отсюда выбраться и вернуться домой к родителям и сестре. Я очень по ним скучаю! Это мне наказание за Сашу? Я буду себя хорошо вести, стану лучше, расскажу Свете все, обещаю, только помоги, Господи!
Она почувствовала, что теперь, после этой бешеной гонки, она наконец-то поверила в реальность происходящего, и ее крепкая скорлупка, сдерживавшая все эти годы атаки внешнего мира, треснула. Герман снова почувствовала себя маленькой девочкой, только приехавшей в Россию и в первый раз вошедшей в новый класс.
Кира уронила голову на грудь и заплакала. Она долго сидела, потупив глаза в носы ботинок, а слезы все лились и лились на куртку, и стекали дальше на штаны и холодный каменный пол с лужей растаявшего снега. На какое-то время она не заметила, как уснула.
Проснулась, подскочив, от какого-то звука. Было непонятно, откуда он донесся – снаружи или изнутри. Она оглянулась, напрягла слух: удары по двери вроде прекратились. Кира на цыпочках подкралась к входу и прислушалась. Снаружи выла вьюга, но, казалось, что преследователи ушли. Она помедлила и нерешительно потянула за засов – и в этот же миг в дверь яростно ударили с новой силой. Еще немного, и она открыла бы ее навстречу смерти.
Кира в панике задвинула засов обратно и начала наматывать круги по почти погрузившейся во тьму церкви, здесь продолжали гореть всего несколько свечей. Она быстро, пока они не погасли, зажгла одну от другой с десяток новых и снова принялась изучать помещение.
«Иконостас, в нем царские врата. Туда нам нельзя – грех, это для батюшки». – Она внезапно вспомнила, как ходила на службу вместе с мамой еще в Казахстане.
«Церковь же новая, – осенило Киру. – Наверняка за иконостасом есть еще один выход, по правилам пожарной безопасности». Несмотря на атеизм, ей все равно было как-то неловко подниматься на амвон и открывать расписные ставни дверей.
За ними стоял густой мрак. Кира сделала шаг вперед и внезапно остановилась. Глаза уже адаптировались к темноте, и она разглядела стоящую к ней спиной фигуру в рясе.
– Я… я не знала, что здесь кто-то есть, простите, батюшка, – испуганно промямлила она.
Священник продолжал стоять к ней спиной.
– На нас кто-то напал, в дверь ломятся, помогите, прошу… вас?
Он как-то странно дернулся и начал разворачиваться. Кира все поняла еще до того, как разглядела мертвенно-серое лицо. Она попятилась, потеряла равновесие, забыв про ступеньки амвона, и с размаху ударилась спиной об пол. Тело, не забывшее про прежнее падение, застонало.
Мозг действовал быстрее. Упав, Кира уже опять вскочила, ведь, оказавшийся высоким, молодой священник бросился к ней с криком из царских врат. Девушка побежала от него, понимая, что деваться ей некуда, кроме как попытаться совершить обманный маневр и самой забежать за врата. Она понеслась к большому подсвечнику и, крутанувшись на месте, резко толкнула его в преследовавшего ее священнослужителя.
Тот запнулся, потерял равновесие и врезался в стену, обрушив икону и разбив висящую лампаду: масло разлилось по рясе. Священник упал и в мгновение ока с воем загорелся от тлеющей свечи, выпавшей из подсвечника. Кира бегом вернулась за иконостас и начала судорожно, будто слепая, шарить руками по стенам в поисках выхода. Совсем рядом раздавались злые и яростные крики и подвывания, она старалась о них не думать. Ее рука легла на ручку двери: подергала – проклятье, заперто!
– ХА-А-А, – раздалось за спиной.
Кира зажмурилась. Ее рука скользнула ниже и нащупала ключ. Когда она начала его поворачивать, сзади обдал жар: ее схватили за плечи. Из последних сил девушка открыла дверь на улицу – в лицо мгновенно ударили тусклый свет, холод и снег. На мгновение затормозивший от резкой перемены обстановки преследователь слегка ослабил хватку, и ей удалось вырваться.
Кира устремилась в ночь.
* * *
Они прихватили из пиццерии все, что попалось под руку: несколько пачек чипсов, три замороженных хот-дога, шесть бутылок воды, початую бутылку водки – и вышли через черный ход. Перед тем как открыть дверь, Алексей долго прислушивался к происходящему снаружи. Паша стоял рядом, наготове. Потом он приоткрыл щелочку и выглянул на улицу – никого. Открыл пошире – по-прежнему никого. Сделал шаг за порог, приготовившись к нападению, – и облегченно вздохнул, когда понял, что они здесь одни.
