– Вот-вот! Именно что «твердое мнение». Лучше и не скажешь! – воскликнул Абель.
– Сформировавшееся на основании того, что имело место доказанное отравление цианидом, хотя пока и не установлено, каким образом яд попал в организм.
– Все верно, сэр. Именно так я и думаю. А вот у присяжных вердикт получился какой-то расплывчатый. – Взгляд Абеля потеплел. – И что в результате? А в результате старый болван Джордж Нарк, который никогда не отличался большим умом, расхаживает по деревне и рассказывает всем и каждому о том, как я убил мистера Уочмена посредством криминального небрежения при хранении цианида. И еще постоянно требует, чтобы я лучше мыл стаканы, поскольку боится, что на них остались следы яда, а ему, видите ли, не хочется умирать в муках, как это случилось с мистером Уочменом.
– Отлично вас понимаю. Подобные вещи не могут не вызывать раздражения, – согласился Аллейн. – Но кто такой этот мистер Нарк, о котором вы упоминаете?
– Как я уже говорил, сэр, один старый дурак, местный фермер, обладающий слишком длинным языком, но глупой головой. Я бы не стал уделять ему столько внимания, поскольку что с дурака возьмешь? Но дело в том, что те, кто не знает его, прислушиваются к его словам, а это дурно сказывается на моем бизнесе. Но уж я-то не сомневаюсь, – произнес Абель с уверенностью в голосе, – что в смерти мистера Уочмена нет ни капли моей вины. Спросите почему? Да потому что я, кончив травить крыс в помещении конюшни, где у меня сейчас гараж, сразу же заткнул флакон с цианидом герметичной пробкой и своими собственными руками отнес его в каминный зал и поставил в специальный шкафчик на отдельную полку. А потом сжег перчатки, в которых работал, да еще и тщательно вымыл руки, сэр. Флакон же сутки простоял на полке, куда был поставлен, и если хоть одна капля из него попала не туда, куда надо, то произошло это, сэр, исключительно по злому умыслу, а не по причине несчастного случая. Я и домоправительницу свою расспрашивал, и служанок, и все они в один голос заявили, что никто из них даже близко к этому шкафчику не подходил. Уж очень они этого самого яда боялись. То же самое и мой сын Уилл сказал. И еще одно, сэр. Стаканы, которые я достал, когда мистер Уочмен велел откупорить бутылку старого бренди, чтобы угостить компанию, считались самыми лучшими нашими стаканами и хранились отдельно от прочих в массивном ящике под баром. А теперь скажите мне, сэр, могла ли эта чертова отрава, какой бы опасной она ни была, перебраться по собственной инициативе из закупоренного флакона, миновав стеклянную дверцу шкафчика, в помещавшийся под стойкой массивный деревянный ящик со стаканами и попасть хотя бы в один из них? Ну так как: могла или нет? Прошу ответить мне на этот вопрос.
– Как мне кажется, подобное могло произойти только благодаря какому-нибудь волшебству или магии, – с улыбкой произнес Аллейн.
– Я тоже так думаю.
– А что вы можете сказать по поводу стрелок, мистер Помрой?
– Ах да! – вскричал Абель. – Эти коварные стрелки… Когда Джордж Нарк перестает болтать об отравленных стаканах, то переключается на стрелки для игры в дартс, на которые я по неосторожности якобы пролил цианид или они каким-то образом сами в нем измазались. Ну так вот… Прошу вас заметить сэр, что в тот самый четверг, когда я травил крыс в гараже, стрелок еще и в помине не было, и привезли их только на следующий день, а в распечатанном виде они находились лишь в течение пяти минут до начала игры, сэр. Такие дела!
– Насколько я помню, это были совершенно новые стрелки, не так ли?
– Совершенно верно. Их привезли из Лондона за несколько часов до начала игры, а распечатал их я лично на стойке бара в присутствии ребят, собиравшихся помериться силами в игре «Вокруг циферблата». Правда, до игры они побывали в руках мистера Пэриша и моего сына, которые вытащили их из коробки по одной, чтобы полюбоваться. Также Боб Ледж взял одну или две для контрольного броска. И бросил, между прочим, сопроводив бросок замечанием о том, что стрелки отлично сбалансированы. И сразу после этого начал метать их в руку мистера Уочмена. Так что стрелки были новехонькие, клянусь вам.
