– Я могу дать вам совет? Найдите хорошего аудитора. Пусть проверит ваши расчетные книги.
– Вы знаете Боба Леджа с дурной стороны? Нельзя же выдвигать против человека необоснованные обвинения…
– Я ни в чем его не обвиняю…
– Однако высказали предположение относительно того…
– Относительно того, что вам давно пора стать взрослой деловой женщиной, – продолжил Уочмен. – И ничего больше.
– Если вы и вправду его знаете, то просто обязаны сказать мне об этом.
С минуту помолчав, Уочмен произнес:
– Человека с таким именем и фамилией я не знаю.
– В таком случае я вас не понимаю, – пожала плечами Децима.
– Давайте возьмем за основу простейший случай: он просто мне не понравился. По какой-то непонятной причине.
– Я уже это поняла. Вчера еще заметила.
– Ну так обдумайте еще раз мои слова. Если заметили. – Он одарил ее пристальным взглядом, а потом неожиданно спросил: – Почему бы вам не выйти замуж за Уилла Помроя?
Децима побледнела.
– Я не собираюсь разговаривать с вами на эту тему. Это уж точно только мое дело.
– Может, встретимся сегодня вечером?
– Нет.
– Я вас больше не привлекаю, Децима?
– Боюсь, что не привлекаете.
– А ведь вы маленькая лгунья, не правда ли?
– «Маленькая лгунья»? Это что-то из лексикона записного сердцееда, если мне не изменяет память, – сказала Децима. – И вам совершенно не идет. Как-то это дешево, не находите?
– Если вы хотели меня обидеть, то у вас ничего не получилось, – ослепительно улыбаясь, произнес Уочмен. – Скажите-ка мне лучше еще одну вещь: я тут единственный объект ваших экспериментов?
– Мне не нравится направление нашей беседы, и я не хочу ее поддерживать. Зарубите себе на носу: если что и было, то забыто и быльем поросло.
– А вот я ничего не забыл. И думаю, что возвращение к прошлому не составит большого труда. Кстати, с чего это вы так на меня разгневались? Потому что не писал, да?
– О господи! Нет, конечно, – выпалила Децима.
– Почему в таком случае…
Он протянул руку и накрыл ладонью ладошку Децимы. Она, будто не заметив этого, продолжала с отсутствующим видом выщипывать пальцами травинки из дерна, на котором они сидели.
– Давайте встретимся сегодня вечером, – повторил он.
– Сегодня вечером я встречаюсь с Уиллом в «Плюмаже».
– Я провожу вас до дома, хотите?
Децима повернулась к нему.
– Послушайте! – воскликнула она. – Давайте наконец расставим все точки над «i», хорошо? Вы же не любите меня, не так ли?
– Я вас обожаю.
– Очень может быть. Но не любите. И я вас тоже не люблю. Да, год назад я испытывала по отношению к вам довольно сильные чувства, и вы отлично знаете, что тогда произошло. Я, если так можно выразиться, была вами увлечена, и сейчас, по зрелом размышлении, готова признать это. Как и то обстоятельство, что, когда мы расстались, я на протяжении двух месяцев ждала вашего письма. Можно сказать, очень ждала. А потом в один прекрасный день перестала ждать, и наваждение исчезло. Растаяло словно само собой. Так что ни о каком возвращении к прошлому не может быть и речи. Я не хочу этого. И давайте поставим на этом точку.
– Боже, какая вы серьезная, – пробормотал Уочмен. – И умная. И образованная. И какая же еще юная.
– Мои слова и впрямь могут показаться вам слишком серьезными, – сказала Децима. – Но не льстите себе – в них нет ни капли сожаления. Просто рано или поздно через что-то подобное надо пройти. И поставить на этом точку. Так что не пытайтесь раздуть погасший костер, ибо рискуете запорошить глаза частичками пепла.
– А вот мне представляется, что костер еще далеко не погас, и раздуть его не составит большого труда, особенно если мы будем раздувать его вместе.
– Что ж, все может быть…
– Ага! Вы признаете это, признаете!
– Положим. Но делать этого не хочу.
– Почему? Из-за Помроя?
– Именно.
– Так, значит, вы все-таки собираетесь выйти за него замуж?
– Не знаю. У него, видите ли, классовый подход к сексу и браку, и кое в чем он совершенный невежда и варвар. Так что, повторюсь, я ничего пока не решила. Но уверена, если он узнает о нашей прошлогодней интрижке, то воспримет это очень тяжело. Я же, не рассказав предварительно ему об этом, никогда не выйду за него замуж.
