– Что это? – неожиданно произнес Пэриш. – Только послушайте!
– Наверное, прилив начался, – процедил Уочмен. – И волны перехлестывают через прибрежные скалы Кумби-рока.
– Нет. Не похоже. Вы прислушайтесь.
В это мгновение тишину комнаты нарушил отдаленный тяжелый рокот.
– Может, это гром? – предположил Пэриш.
Некоторое время все молча вслушивались в доносившиеся до них звуки, потом Пэриш добавил:
– Чертов морской климат!
Что интересно, в деревне в это время все стихло, в атмосфере не ощущалось ни малейшего дуновения ветра, воздух, казалось, неожиданно загустел и потяжелел, будто налившись свинцом, а шторы на окнах разом повисли, словно паруса в штиль. Возможно, именно по этой причине прозвучавшие за окном звуки шагов показались присутствующим особенно громкими. Тишина в комнате продлилась еще минуту, после чего обсуждение погоды возобновилось с новой силой.
Кьюбитт, нервно поведя плечами, произнес:
– Такое ощущение, будто некий великан где-то в Дартмуре начал бить колотушкой по гигантскому металлическому противню.
– Ничего не скажу насчет великанов, обитающих в Дартмуре, но в театре грозу изображают именно так, – заметил Пэриш.
– «В театре!» – с раздражением передразнил его Уочмен. – Только об этом и говоришь! Можно подумать, что на свете ничего кроме театра не существует.
– Боже! Что с тобой происходит? Злишься на меня из-за какой-то ерунды, – удивился Пэриш.
– Извини. Ты тут ни при чем. Просто атмосферное давление резко упало, – пробормотал Уочмен.
– Ненавижу грозы с громом и молнией, – признался Кьюбитт. – В такие минуты у меня появляется чувство, будто с меня содрали кожу и буря терзает мои обнаженные нервы. Мерзкое ощущение, должен вам заметить.
– А мне, наоборот, бури и грозы нравятся, – спокойно сказал Уочмен.
– Вот и поговорили. И последнее слово, как всегда, осталось за тобой, – произнес Пэриш, со значением посмотрев на Кьюбитта.
Уочмен поднялся с места и прошел к окну. В это время дверь распахнулась, и в комнату вплыла миссис Ивс с подносом в руках.
– Шторм, что ли, начинается? – осведомился Пэриш.
– Похоже на то, сэр. Небо потемнело прямо как не знаю что, – сказала миссис Ивс.
Следующий раскат грома показался собравшимся куда громче и длиннее предыдущих. Впрочем, миссис Ивс не обратила на это внимания, быстро убрала со стола и удалилась. Кьюбитт же вздрогнул, выбрался из-за стола и, подойдя к камину, облокотился о каминную полку. В комнате сделалось заметно темнее, нежели минутой раньше. Над крышей дома в сторону моря промчалась большая стая чаек, издававших неприятные резкие крики. Уочмен задернул шторы и присел на подоконник. По стеклу застучали тяжелые редкие капли начинающегося дождя. Скоро дождь усилился, и с улицы стали доноситься влажные всплески, похожие на аплодисменты.
– А вот и небесные хляби разверзлись, – произнес Пэриш, ни к кому особенно не обращаясь.
Снова распахнулась дверь, и в общественный бар, смежный с каминным закутком, вошел старина Абель Помрой.
– Готовьтесь к сильнейшему шторму, ребята, – пробормотал он себе под нос, начиная закрывать окна.
Во дворе полыхнула молния, на мгновение озарив комнату ярким неровным светом. Пэриш вскочил с места с такой поспешностью, что деревянные ножки его стула заскребли по полу.
– Говорят, – произнес он, – что если сосчитать секунды между вспышкой молнии и ударом грома, то можно определить, на каком расстоянии находится эпицентр грозы. – Потом, минуту помолчав, добавил: – Если этому верить, в данный момент нас отделяет от эпицентра не более четверти мили.
– Заткнись, Себ, ладно? Очень тебя прошу, – раздраженно бросил Уочмен.
– Нет, сегодня ты определенно не в себе, кузен, – откликнулся Пэриш и снова посмотрел на Кьюбитта. – Что, черт возьми, с тобой происходит?
Закрыв окна, Абель Помрой прошел в каминный закуток.
– Думаю, скоро здорово похолодает, – сказал он. – Если хотите, я зажгу камин, джентльмены.
– Мы сами запалим его, Абель, если сочтем нужным, – произнес Кьюбитт.
– Как скажете, сэр. – Абель внимательно посмотрел на Пэриша и Кьюбитта, после чего перевел взгляд на Уочмена, опиравшегося о подоконник и уставившегося в наполовину задернутое шторой окно.
