Эдуардо отвернулся, на скулах перекатывались желваки.
– Если с тобой что-нибудь случится, он ответит лично мне! – сердито заявил он.
– Если со мной что-то случится, то только по моей вине, – ответила Санча самоуверенно. Она не хотела, чтобы дядя заметил царившие в ее душе хаос и смятение. Если он хоть раз нащупает у нее слабое место, то сможет в конце концов одержать верх.
Когда она проходила мимо, Эдуардо сказал:
– Ты должна завтра утром быть на работе точно в срок, Санча. Если ты опоздаешь, я буду вынужден… буду вынужден…
Но Санча уже ушла, и дверь за ней тихо затворилась.
Дворец Малатесты выглядел так же, как и в тот памятный день, когда Санча сопровождала Тони, чтобы взять интервью у графа относительно его книги. Длинные тени придавали стенам мрачный вид, создавая атмосферу уединенности и таинственности, действовавшей немного на нервы девушке, которая стояла посреди безмолвного двора и смотрела на каменную резьбу балконов.
Не теряя времени на колокольчик, который, как ей хорошо было известно, не функционировал, она несколько раз стукнула в дверь тяжелым молотком и стала ждать. Как и тогда, прошло несколько минут, прежде чем дверь открылась, и Паоло, увидев непрошеного гостя, от изумления прищурился.
– Да, синьорина, – проговорил он угрюмо. – Чем могу быть вам полезен?
– Я пришла повидать графа, разумеется. Он… он у себя?
– Да, синьорина, – сдвинул брови Паоло. – Синьор граф дома. Но он не один. У него кто-то.
– О, понимаю, – сказала Санча совсем упавшим голосом. – Мне… мне следовало знать… При… приду в другой раз… – неловко добавила она с удрученным видом.
Поколебавшись, Паоло затем сказал:
– Минутку, синьорина!
– Да, – медленно повернулась к нему Санча.
– Пожалуйста, войдите, синьорина, прошу вас, – пригласил он, шевеля массивными плечами. – Пожалуйста!
– Но гость вашего господина… – в свою очередь, нахмурилась Санча.
– Это не гость, синьорина, – покачал головой Паоло.
– У него доктор!
– Доктор! – воскликнула Санча, широко раскрывая глаза.
– Да, синьорина. Он регулярно навещает синьора, проверяя его здоровье.
– О, я понимаю, – проговорила Санча, вступая в промозглый зал, и тяжелая дверь закрылась. – А… а он будет долго?
– Не думаю, синьорина. А вот и он.
Санча взглянула на темную лестницу и заметила маленького, щегольски одетого человека, который спускался с черным чемоданчиком в руках.
Энергично пожелав Паоло всего хорошего и с любопытством взглянув на Санчу, он удалился.
– Пойдемте, синьорина, – сказал Паоло и начал подниматься по лестнице, однако Санча не тронулась с места.
– Может… может вам лучше сперва узнать: согласен ли он принять меня? – пробормотала Санча, краснея.
Задержавшись на полдороге, Паоло согласно кивнул.
– Хорошо, я узнаю, синьорина, – сказал он и повернулся, чтобы продолжить путь.
Но в это время дверь наверху распахнулась, и в лучах света, падающих через широкие окна комнаты сзади, Санча увидела графа.
Очевидно, доктор только что кончил обследование, ибо на графе был лишь шелковый темно-бордовый халат, который он, заметив Санчу, запахнул плотнее.
– Что здесь происходит, Паоло? – спросил он строго, с раздражением щелкнув пальцами. – Почему здесь мисс Форрест? Быть может, ты пригласил ее, случайно встретив в обеденный перерыв?
– Никак нет, синьор! – горячо возразил Паоло, чувствуя себя задетым.
– Как вы видите, я не готов принимать посетителей, – проговорил граф, холодно смотря на Санчу. – Возможно, вы потрудитесь прийти в другой раз, если у вас есть ко мне действительно неотложное дело!
Санча прикусила губу и затем, быстро поднявшись на несколько ступенек, сказала:
– Пожалуйста, Чезаре, мне нужно с вами поговорить сейчас, а не в другой раз.
Граф взглянул на свои обутые в сандалии ноги, потом равнодушно махнул рукой.
– Если мой туалет не смущает вас, то мне все равно, – проговорил он сурово. – Поднимайтесь.
Санча радостно кивнула и вбежала по лестнице; наверху, немного запыхавшись, она остановилась. Отступив в сторону, граф пропустил Санчу сперва в приемную, а затем в гостиную. Проходя мимо, она успела заметить его исхудавшее лицо и глубокие складки около рта. Граф выглядел значительно старше и сухощавее, чем помнила Санча.
